Лика незаметно придвинулась к Киру, желая почувствовать его уверенность и тепло, прислонилась спиной к его груди, нащупала большие ладони мужчины и положила себе на живот, накрыв сверху своими руками. Он ответил ей тихим пожатием. Сейчас, когда им в затылок дышало с пяток тренированных веров, а еще четверо окружили слева и справа, чувствовать себя в безопасности было смешно.

Но Лика откуда-то знала: все это блеф, в этом месте ей ничего не грозит. Никто из этих парней не тронет ее и пальцем.

Ее, но не Кирилла.

— Этот препарат — панацея от всех проблем, — произнесла она прежде, чем Кирилл успел ей помешать. — Он единственная надежда для ваших детей и вас когда-либо вырваться из резерваций.

— Весьма необдуманное заявление, — заметил ее отец.

— Это правда. Этот препарат подавляет инстинкты, восстанавливает ясность мышления, помогает сдерживать эмоции. Если принимать его регулярно, то можно жить обычной человеческой жизнью и не выделяться.

— Как твой дружок? — Антуан бросил выразительный взгляд на Кирилла.

Тот скрипнул зубами.

— Почти, — подтвердила Лика. — Я уверена, его можно производить в нужных масштабах. К тому же он уже доказал свою безопасность. Есть только один нюанс.

— Какой?

— Кирилл отказался мне дать формулу препарата.

— У него ее и нет, — раздался со стороны спокойный голос.

Толпа расступилась, пропуская Бориса, который все это время стоял незамеченный. Выясняя личные неприязни, все просто забыли о нем.

Но теперь все взоры устремились к нему.

— Формула принадлежит мне, — произнес он, твердо глядя в глаза Кириллу. — Прости, брат, но так будет лучше для всех. Мой отец всегда чувствовал себя виноватым за то, что сумел вывести новую расу, но эту расу держат в клетке, как диких зверей. Он учил меня, что ты такой же человек, как и я, просто тебе нужно немного больше заботы.

— Но они, — Кирилл махнул рукой в сторону команды и их предводителя, — они действительно хуже диких зверей! Посмотри! Они же в любой момент готовы разорвать любого, кто встанет у них на пути!

— Это у них как раз от людей, — по губам Бориса скользнула усмешка. — Я провел с ними больше недели. Был в резервации. Видел детей, подростков. Они не заслужили быть подопытными крысами. Я бы не хотел, чтобы мой ребенок жил отрезанным от всего мира, как в клетке. А ты?

Лика невольно выдохнула, сильнее прижала ладони Кирилла к своему животу.

Ей вдруг пришла на ум комната с сотней экранов, через которые сотрудники научной лаборатории на Тайре следили за каждым шагом семейства Каховских. И не рожденный ребенок Евы, которого уже подключили к аппарату слежения.

Что будет, когда этот невинный малыш появится на свет? И не ждет ли подобная пытка ее саму?

За ее спиной Кирилл вздрогнул, как от удара. Слова Бориса задели его за живое. Сжав челюсти так, что на скулах выступили желваки, он нехотя процедил:

— Делай, как знаешь. Мы с Ликой не будем участвовать в этом.

— Нет! — Теплая ладошка девушки закрыла ему рот. — Не нужно бросаться словами, о которых потом пожалеешь. Мы должны это сделать вместе. Если не ради них, — Лика кивнула на веров, — то ради нас. Ради нашего малыша.

— Да, — протянул Андрулеску, задумчиво сузив глаза, — судовой врач сказал, что срок еще слишком мал, чтобы можно было делать какие-то выводы. Но анализ крови беременность подтвердил.

— Это что-то меняет? — Кирилл метнул в его сторону настороженный взгляд.