Дядя жил на гораздо более широкую ногу, чем они в Кобурге. Он только недавно вновь женился, и мальчики были рады познакомиться с тетей Луизой, очаровательной молодой женщиной, которой Леопольд — что доставляло ему немалое удовольствие — внушал благоговейный страх; хотя она была дочерью короля Франции Луи-Филиппа, он совершенно искренне полагал, что своей женитьбой оказал ей великую честь.

К Эрнесту дядя отнесся гораздо прохладнее, да и тот оказывал явное предпочтение тете Луизе: он ведь успел уже зарекомендовать себя как почитатель хорошеньких женщин, а тетя Луиза была на редкость хорошенькой — светлые волосы, голубые глаза и изящная фигурка придавали ей несказанное очарование. У нее, правда, был довольно большой нос, — нос Бурбонов, как горделиво называл его дядя Леопольд, — но, как говорят французы, большой нос не портит хорошего лица, к тому же он свидетельствовал о ее королевском происхождении.

Дяде Леопольду не терпелось показать племянникам жизнь при своем дворе.

— Бельгия — государство, — напоминал он им, — не то, что известные вам герцогства Германии. — Чувствовалось, что он до сих пор гордится тем, что ему удалось взойти на престол такого королевства.

Он любил прогуливаться с Альбертом, оставив Эрнеста на попечение жены, к полному удовольствию последнего и к великому облегчению его брата, которому была ненавистна сама мысль о том, чтобы остаться наедине с хорошенькой молодой женщиной. Дядя Леопольд пространно рассказал ему о своих болезнях и о тех средствах, которые советовал ему его добрый друг барон Штокмар.

— Штокмар сейчас находится в Англии, и когда-нибудь ты с ним непременно познакомишься. Он сначала был моим врачом, а потом советником. Штокмар очень умный человек.

— Почему он сейчас в Англии, дядя?

— Из-за моей дорогой сестры, твоей тети герцогини Кентской: ей сейчас очень нужны добрые советы и дружеская поддержка. Я и сам хотел бы сейчас быть там, но мой долг — находиться здесь, в стране, которой я управляю. Штокмар сообщает мне о том, что там происходит. Я все должен знать, — добавил он с лукавой усмешкой, — потому что там находится дорогая племянница и твоя кузина, очень важная маленькая персона.

— Та самая, на которой я собираюсь жениться?

— Да. Только пока держи это в секрете. Разумеется, двум-трем доверенным лицам все известно, но мы не хотим, чтобы это слишком распространялось.

— А она знает об этом, дядя?

— Пока еще нет.

— Вы думаете, она захочет за меня пойти?

— Когда я скажу ей, что этого хочу я, обязательно пойдет.

— Я бы предпочел, чтобы она выбрала меня без чьей-либо подсказки.

— Это означало бы, что она слишком смела. Гораздо лучше будет, если ей скажут о моих желаниях, а она захочет им повиноваться. Такой уж у нее характер. Вот за то, что она мне так любезно послушна, я ее и люблю. Послушание, бесценный мой, это качество, которое я больше всего ценю во всех моих маленьких племянниках и племянницах.

Вот так обычно проходил разговор всякий раз, когда они оказывались вместе. И всякий раз дядя Леопольд непременно сводил его к маленькой девочке из Кенсингтона, так что Альберту все больше и больше хотелось увидеть ее. По описаниям дяди она была восхитительной, но, когда он передал услышанное Эрнесту, брат небрежно заметил, что дядя может быть весьма небеспристрастен в своих описаниях юной леди; впрочем, когда устраиваются королевские браки, подобное в порядке вещей.