Дори стало трудно дышать.

– Да, действительно, я не вижу других причин, – тихо произнесла она, с удивлением отмечая, что голос ее почти не дрожит.

Мадхен застегнул рукав аппарата на ее руке.

– Очень умно придумано – сыграть на его инстинкте собственника, чтобы добиться своего. Я удивился, услышав, что шейх решил…

– Заткнись! – Она сорвалась на крик. – Я не хочу слышать это! – Дори вскочила с кресла, на ходу срывая аппарат. – Уезжай в свой Мюнхен! Уезжай хоть к чертовой матери! Мне все равно. Только подальше от меня!

Дори бросилась прочь из этой комнаты, где разлетелось только что на куски ее хрупкое счастье. Весь мир стал черным и безжизненным. Ничего не видя перед собой от слез, Дори бежала по коридору, пока не наткнулась на Филипа.

– Эй! Опять сшибаешь все на своем пути! – воскликнул шейх, заключая Дори в объятия, но тут же осекся, увидев ее лицо.

– Черт бы тебя побрал, Филип Эль Каббар! Я готова тебя убить! – Она вырвалась и побежала прочь.

Руки Филипа непроизвольно сжались в кулаки. Пробормотав проклятие, он открыл дверь медицинского кабинета.

– Вы сказали ей! – Филип едва сдерживал ярость. – Черт побери, почему вы сказали ей?

– Это получилось случайно. Я не сомневался, что она уже знает. – Мадхен поправил очки. – Прошло уже две недели, и я был уверен, что вы так или иначе обсуждали факт ее беременности. А как еще могла она убедить вас жениться на ней?

– Убедить меня? – Филип едва сдерживал желание наброситься на мерзавца с кулаками. – Я ничего не сказал Дори. Я собирался сделать это в ближайшие дни. Но вы все испортили!

– Мне очень жаль. Уверяю вас, если бы я знал…

– Вы не способны даже на сочувствие, Мадхен, – процедил сквозь зубы Филип. – Убирайтесь вон из Седихана. И не на месяц, а, как минимум, на полгода. – Он повернулся и направился к двери. – Может быть, через полгода я смогу смотреть на вас спокойно. Если смогу…

Когда Филип вошел в спальню, Дори собирала чемодан. Она даже не подняла головы. Девушка успела переодеться в джинсы и желтую кофточку. Платье из багровой парчи было небрежно брошено на кровать.

– Прекрати! – сказал Филип. – Ты никуда не поедешь!

– Не беспокойся, я не возьму с собой твои дорогие подачки! – резко оборвала его Дори. – Я забираю только то, с чем пришла сюда. – Присев на кровать, Дори стала надевать кроссовки.

– Ты никуда не поедешь! – угрюмо повторил Филип. Только сейчас Дори заметила, что он сменил свой белый костюм на брюки для верховой езды и черный свитер.

– Еще как уеду! – Завязав шнурки, Дори встала. – Если ты не разрешишь мне воспользоваться твоим самолетом или твоим автомобилем, я уйду пешком. – Закрыв крышку чемодана, она защелкнула замок. – Или поеду автостопом.

– Я понимаю, что ты расстроена. Но, может быть, все таки выслушаешь меня? – Филип подошел к Дори. – Не знаю, что именно сказал тебе твой отец, но уверен, что он, как всегда, не выбирал выражений. У него настоящий талант изображать все в самом извращенном виде.

Дори резко повернулась к Филипу. Щеки ее горели лихорадочным румянцем.

– А ему и не надо было ничего изображать. Он просто изложил факты. У меня будет ребенок. Как жаль, что ни один из вас не потрудился сообщить мне об этом раньше.

– На то были свои причины.