– Никогда! – говорит отец Эдварда.

Фру Гезина молчит.

– Но это же бесспорно! – повторяет Оле Булль. – Остается одно – учиться. Что вы скажете, например, о Лейпцигской консерватории?

– Так далеко? – спрашивает мать. – Ведь я не смогу с ним поехать!

– Ничего, он крепкий парень, – говорит Оле Булль, – и разумный. Ему шестнадцатый год – это уже не детство. Мы устроим его у хороших людей. А Лейпциг для музыканта – лучший город! Там жил Бах…

– …сто лет назад, – вставляет отец.

– Ничего не значит! И совсем недавно там преподавал Шуман. Не может быть, чтоб это не оставило никаких следов! Нет, надо, надо ехать. Там он приобретет технику и опыт. Только поверьте в него, как я верю!

И решение принимается. Эдвард покинет Норвегию и уедет в Лейпциг. С Джоном родители уже расстались: он учится в Копенгагене. И старшие дочери скоро покинут гнездо.

– Ничего! – говорит Оле Булль. – Главное – верьте! Норвежский театр у нас уже есть, литература – ею можно гордиться! И музыка есть… А главное – она будет!

И он широким жестом указал на смущенного подростка.

Глава шестая

Оле Булль и Эдвард бродят по Норвегии…

– Лучше всего пешком, со всеми неудобствами и даже лишениями! – говорит Оле Булль. – Только так можно узнать свою страну. Перед тем как покинуть ее, мой мальчик, надышись этим воздухом, наслушайся песен, сказок, наберись впечатлений, чтобы вспоминать на чужбине. Все это пригодится тебе!

Погода изменчива. В течение дня несколько раз идет дождь и выглядывает солнце. Они появляются и вместе: дождь пополам с солнцем. Туман навис над пропастью, и не знаешь, что там, за туманом. Но, рассеявшись, он открывает мирную, солнечную долину. На вершинах гор – зима, внизу – теплое лето. И как много зависит от освещения! Вот опять надвинулась тень, вздувается море, ветер качает деревья, и трава, волнуясь, словно убегает куда то. Темно, черно. Скоро опять будет дождь, и, кажется, сильный.

Близость дождя предвещает низкая, черная туча. Она кричит: это полчище морских птиц, заслоняющих крыльями свет солнца.

Путники останавливаются в горной хижине на ночлег. Оле Булль зажигает свечу, ставит ее на маленький деревянный столик, потом вешает на гвоздь мокрые куртки, свою и Эдварда. Им не удалось вовремя спрятаться от дождя.

– Это правда, что вы попали на остров к дикарям? – спрашивает Эдвард, усаживаясь на низкий табурет и обхватив руками колени.

– Не совсем так, как рассказывают, – отвечает Оле Булль. – Я добрался до острова не вплавь, а на обыкновенной шлюпке. Скрипку я не погружал в воду, смычок также – они были в футляре, иначе, сам понимаешь, какой был бы у них вид! Да и звук, главное – звук! Ну, а затем все было приблизительно так, как рассказывают. Туземцы и все прочее…

– Как! Они хотели вас съесть?

– Гм!.. Видишь ли, дитя, они имели серьезные основания сердиться на некоторых белых, так называемых «цивилизованных» людей. Те причинили им много зла: и угнетали и обманывали всячески, научили их пить вино и играть в карты. Увидев меня, жители этого острова, естественно, приняли меня за одного из тех мошенников, которые предлагали им всякую дрянь, например карманное зеркальце, в обмен на слоновую кость или драгоценные камни. Они уже успели разочароваться в европейских амулетах. Поэтому можно понять их раздражение и даже ярость. Но вид скрипки в моих руках заинтересовал их. Особенно когда я взял первый звук. Они сами необыкновенно музыкальны. Ты послушал бы, какие у них ритмы! Я их усвоил с трудом. Одним словом, эти милые люди не только не съели меня, но даже предложили мне самому поесть, за что я был им очень благодарен.