Он крепко обхватил ее. Стремясь вырваться из его объятий, она отчаянно рванулась в сторону. Послышался треск разрываемой ткани. Испугавшись, Антуанетта взглянула вниз. Платье из тафты, отделанное зеленым бархатом, было порвано. Ее розовая шелковая сорочка тоже порвалась, обнажив жесткую шнуровку корсета точно над тем местом, где под ней скрывались ее ягодицы!

— Ага, — сказал налетчик, — я же вас предупреждал. Письмо!

Но куда же оно подевалось? Антуанетта даже боялась взглянуть на огромную дырку в платье. Возможно, оно затерялось в складках ее юбки или позади подушек сиденья. Нет, он не должен найти его. Итак, пока ничего особенного не произошло… ничего не произошло…

— Ну что ж, если вам так надо, обыскивайте каждый дюйм моего тела, — выдавила Антуанетта. — Но сама я ни за что не отдам вам письмо.

Заметив, как желваки заиграли на его скулах, она вся напряглась, внутренне готовясь к очередному нападению. Налетчик вытянул руки и обхватил ладонями ее груди. От неожиданности она вскрикнула, он поспешно отдернул руки.

— Скажите, где письмо, и я от вас отстану.

— Вам меня не напугать, — дрожащим голосом ответила она.

— Зачем лгать?

Уголки его губ слегка искривились. Бандит поднял вверх свои руки, как бы показывая их, и надвинулся на нее. Антуанетта замерла и напряглась, она вся была как натянутая струна. Как только его руки обняли ее плоть, в ее горле раздался странный хрип. В ответ из его груди донесся непонятный тихий стон.

Осторожно она бросила на него взгляд из-под ресниц. Вид у него был обескураженный, как будто его самого удивляло и смущало происходящее. Он глубоко и тяжело вздохнул и, вскинув светлые глаза, вгляделся ей в лицо. Он выглядел моложе, чем ей показалось вначале: скорее всего он был старше двадцатилетней Антуанетты года на три. Она заметила нечто знакомое в его манере и облике и, пораженная, замерла на месте. Он, несомненно, кого-то ей напоминал, она понимала всю нелепость подобной мысли, но не в силах была избавиться от нее.

Но как раз в этот момент между ними проскочила искра, почти явно осязаемая. Румянец залил ее лицо и шею. Внутри живота вдруг возник странный жар, затем тепло стало подниматься все выше, пока не добралось до ее грудей, которых касались его руки. Легкая дрожь пробежала по ее телу. После всех его прикосновений ею овладели легкая приятная истома и грешное желание дальнейшего продолжения, что окончательно смутило Антуанетту. Ни одна уважающая себя юная леди никогда не допустила бы подобных чувств и уж ни в коем случае не стала бы ими наслаждаться, но Антуанетта давным-давно заметила, что порой она не прочь переступить через строгие правила светского этикета. Где-то внутри охватившего ее душу смятения явственно слышался рассудительный голос — голос ее порочных многогрешных предков: «Все идет так, как положено».

— Ну, признавайтесь. — В его голосе слышалось волнение, более глубокое, чем прежде. — Не выводите меня из себя, воробышек. Иначе я буду вынужден…

Она отрицательно мотнула головой. Бандит в черном выругался.

— Где же оно? — жестко спросил он.

Его руки на миг снова коснулись ее грудей, как будто он был не в силах удержаться от этого, затем скользнули вниз до узкой талии, ощупывая ее сквозь платье. На мгновение его внимание отвлекла выглядывавшая сквозь дырку шелковая розовая сорочка, украшенная французскими кружевами. Он пощелкал ногтем по кружевам.

— Удивительно, снаружи простой скромный воробышек, а внутри райская птица, — пробормотал он. — Мисс Дюпре, ни одна уважающая себя леди не наденет такого нескромного нижнего белья.