— На лице маска, — качнувшись к нему, негромко заметила она.

— Ты не узнаешь ее, моя девочка.

Жаклин насупилась, но упрямо пошла вперед.

— Ну и пусть. Я имею право хотя бы взять ее за руку! В последний раз.

Ее голос упал до шепота. Ада догнала девочку, но не решилась коснуться ее плеча, прекрасно зная, что не имеет права на фамильярность даже с подростком. За ней наблюдает Бальмон.

— Офицер Розенберг, — негромко позвал Кристиан. — Я считаю, что Жаклин имеет право принимать подобные решения самостоятельно.

— Со стороны полиции препон не будет, месье.

До секционной они дошли в молчании. Молчали даже в лифте, где Ада встала лицом к дверям, чтобы не выдавать себя бессмысленными изучающими взглядами. Мог ли этот мужчина быть причастен к смерти жены? В дочери он вроде не чает души. По меньшей мере его жесты, тембр голоса и даже выражение глаз и лица, когда он обращался к Жаклин, свидетельствовали о глубокой привязанности. Тот, кто любит детей, может ли убивать?

Да. Конечно да. Человек может любить что удобно. И убивать, любя, из любви и во имя любви. Кого мы пытаемся удивить в двадцать первом веке?

Ада проводила их в специальную комнату, созданную как раз для опознаний. Здесь был диван, небольшой столик с напитками, салфетками, нашатырным спиртом и нюхательными солями — словом, всем, что может понадобиться в столь щекотливой ситуации.

Жаклин скинула с белобрысой головы наушники. Плеер она не выключала, но никаких звуков не было. Значит, все это время она просто пряталась за наушниками, как за маской. Чтобы ее не трогали. Чтобы она могла сама выходить к миру в тот момент, когда посчитает это необходимым. Как это по-подростковому. Ада удержалась от улыбки. Она понимала эту девчонку: сама росла с музыкой в ушах, особенно когда ушел отец.

Кстати, вот и он. Доктор Кор вошел в комнату и обвел их внимательным взглядом. Холодный профессионал. Только его холод был родным и знакомым, Ада точно знала, что он добрый и заботливый. А вот ответный холод Бальмона пробирал до костей.

— Здравствуйте, — спокойно произнес Кор по-французски. Ада замерла. Она не знала, что отец говорит на этом языке. Или просто вытеснила это за ненадобностью? — Меня зовут доктор Даниэль Кор. Руководитель отдела судебной экспертизы.

— Кристиан Бальмон. Это Жаклин. Вы можете все говорить при ней.

Кор посмотрел на девчонку и неожиданно улыбнулся ей. С лица подростка схлынуло напряжение — она ответила на улыбку так искренне, что сердце Ады уколола ревность. Ей самой отец вот так не улыбался очень давно.

— Мы провели ДНК-экспертизу и подтвердили личность. Но известны случаи, когда тесты лгали и уводили следствие не туда. У нас есть фотографии лица жертвы…

Это слово прозвучало резко, Жаклин сжалась, и Бальмон, положив ей руку на плечо, притянул к себе. Но тут же кивнул Даниэлю, мол, продолжайте, господин эксперт, давайте быстрее закончим с этим дерьмом. Конечно, последнее слово дорисовало воображение Ады. Ей почему-то показалось, что он бы мог сказать именно так — резко, неаристократично.

— У Анны есть… — Кристиан осекся, и Адарель впервые заметила выражение живой и острой боли на его холеном лице. И в глазах. — …было несколько приметных родинок. На шее справа, на левой лопатке и на пояснице.

Кор кивнул. А дальше закрутилась обычная процедура. Родинки нашли, Кристиан подтвердил. На фото лица, растянутого на маске, смотрел долго и в одиночестве, не позволив возмущенной Жаклин заглянуть ему через плечо. Тоже кивнул. Жаклин попросила разрешения и взяла мать за руку.