Я удивленно вскидываю голову.

– Говоря «принадлежит», я не имею в виду как собственность, – угрюмо добавляет он.

– Это я понимаю.

– Она же моя девочка, моя крошка. Однажды ты поймешь, каково это, если у вас будут дети. Если у тебя будет дочь.

Мы идем дальше, и впереди маячит отель.

– Я просто хочу, чтобы она позволила мне объясниться.

– Она позволит. Однажды.

Он печально усмехается.

– Не очень утешительно звучит.

– Если вам нужен персональный чирлидер, то это не ко мне.

– Я уже понял.

– Но я еще раз поговорю с ней от вашего имени. Как по мне, от того, что вы не разговариваете, пользы не будет, так что…

– Люк Райдер?

У нас на пути возникает мужчина в очках и спортивном пальто.

Я тут же перехожу в режим полной бдительности и настороженно киваю.

– Это я.

У него в глазах появляется какой-то голодный блеск, а в следующую секунду он выхватывает из кармана диктофон и сует мне в лицо.

– Как вы прокомментируете грядущее слушание по делу об условно-досрочном освобождении вашего отца?

Глава пятьдесят первая

 Райдер

 Буря в СМИ

Все мое тело сковывает холод, сердце заходится в неровном ритме. Ощущение, будто все внутри свернулось в узел, – настолько, что аж живот подводит. Я совершенно ошеломлен и понятия не имею, что сказать. Я вообще по жизни не болтун, но в другой ситуации сумел бы выдавить хоть что-то – «пошел ты» или «отвали».

Им удалось лишить меня дара речи.

– По данным моих источников, вы отказываетесь свидетельствовать против него на слушании, – напирает репортер, не получив ответа. – Вы поддерживаете решение об освобождении вашего отца?

Только сейчас я замечаю, что этот негодяй – не единственный журналист в лобби. Остальные кружат вокруг, как акулы, почуявшие кровь. Ко мне уже спешит мужик с блокнотом и какая-то дамочка в сопровождении оператора.

– Люк Райдер? – тут же выпаливает она. – Что вы скажете насчет…

Гаррет, заметив наконец выражение моего лица, тут же встает в стойку.

– Без комментариев, – рявкает он и, положив руку мне на плечо, быстро уводит прочь.

– Какой этаж? – мрачно спрашивает он, едва мы заходим в лифт.

– Девятый, – едва слышно откликаюсь я.

Через несколько минут мы заходим в номер. Ребята из «Брайара» уже прознали, что внизу собрались акулы из прессы, потому что в комнате уже сидит несколько человек из команды. Они то косятся на меня, то глазеют на Гаррета Грэхема.

– Чувак, там внизу репортеры, и они вопросы задают, – мрачно объявляет Шейн.

– Да, мы их только что встретили.

Тяжело вздохнув, я вытаскиваю бутылку воды из крошечного холодильника, но крышку не снимаю, просто прикладываю ко лбу. Мне жарко. От неловкости все тело сжимается подобно пружине.

– Что за чертовщина тут творится? – спрашиваю я парней.

Отвечает мне Беккетт, устроившийся на маленькой кушетке в противоположном конце комнаты.

– Твой старый добрый приятель Майкл Клейн вчера вечером дал интервью, а сегодня отрывки из этого видео завирусились.

У меня начинают играть желваки.

– Что он сказал?

Шейн смотрит мне прямо в глаза.

– Да ничего хорошего.

– Что он сказал? – повторяю я.

Друзья кратко пересказывают интервью. В каком-то спортивном блоге разместили видеопрофили некоторых аризонских игроков, включая Клейна. Когда его спросили о том, какими были наши с ним отношения, он изобразил меня хулиганом со взрывным характером, который ни с того ни с сего набросился на него в раздевалке.