Но этого Майкл не боялся. Сделав дело, он исчезнет. Навсегда. И его не найдет ни одна спецслужба планеты.

И поэтому именно он, нажимая на курок своей уникальной винтовки, изготовленной в одном-единственном экземпляре, с длиннющим стволом и тяжелой пулей, сыграет роль Господа Бога и его карающей длани.

И это чувство, чувство почти безграничной власти над судьбами мира казалось - да и что там говорить, было - прекрасным. Оно пьянило и ободряло, расслабляло и подстегивало одновременно.

Окно уже обзавелось красивым отверстием приблизительно пятнадцатисантиметрового диаметра - Майкл собирался стрелять из глубины комнаты. Но пока что аккуратно вырезанный кусочек стекла оставался на своем месте - ему предстояло его покинуть буквально за несколько минут до, собственно, самой акции.

Лежка, бинокль, винтовка (любимая "Мария"), вода - Лоренц фактически приготовился. Оставалось только лишь ждать.

* * *

- Этот клинок выкован из стали штыков солдат, бравших Рейхстаг. И я с радостью дарю его нашим иранским друзьям, как символ мужества, отваги и храбрости. Как символ нашего братства по оружию и будущих успехов.

Драгомиров, протягивая шаху саблю, знал, что тому подарок понравится. Все-таки на Востоке культ оружия всегда был силен. А ведь изначально планировали подарить щенка - детеныша первой вернувшейся на Землю собачьей пары. Хорошо еще, что Старик и его знания никуда не делись, иначе вполне могло получиться очередное оскорбление мусульманского, в большинстве своем, населения Иранской республики.

Так или иначе, ошибку эту не допустили, заменив щенка клинком. И сейчас, на площади, лидер СССР вручал почетное, без всякого сомнения, оружие лидеру Ирана, выказывая ему тем самым уважение и почет.

И действительно, персидский властитель принял подарок с радостью, в ответ вручив кинжал кого-то из древних парфянских правителей. На этом длинная церемония встречи подошла к концу - на повестке дня остался лишь прием Драгомирова в советском посольстве.

- Прошу вас, - Богдан учтиво пригласил шаха в машину. Тот, довольно кивнув и одернув мундир, в нее сел. За ним внутрь забрался и сам советский лидер, после чего колонна из нескольких авто двинулась к выходу с площади.

В этот момент Джозеф Стражински опустил бинокль и, бросив взгляд, передвинул несколько рычажков на необычно выглядящем устройстве, отправив сигнал своим подручным и включив обратный отсчет на взрывном устройстве, с такой заботой и любовью вмонтированном в стену одного из домов. Четырех сотен килограммов тротила должно было хватить на весь кортеж целиком.

- Только бы получилось… - вновь подняв бинокль к глазам, прошептал поляк. - Должно, должно, должно!

Несмотря на дважды резервированную цепь подрыва, американский агент нервничал, причем нервничал сильно. Поскольку собирал он ее в спешке, из того, что смог достать за тот короткий срок, который ему отвели в Лэнгли. И в Кремле, конечно - кто же еще определял график поездок советского лидера?…

И вот теперь мина просто обязана была сработать. Нет, оставался еще снайпер, но на него Джозеф не очень-то и надеялся. Уж больно сложный тому придется делать выстрел.

Кортеж покинул площадь. Рука поляка вновь легла на пульт.

- Три, два, один, - Стражински щелкнул рычажком взрывателя и невольно зажмурился, ожидая яркой вспышки.

Но ничего не произошло. Вообще ничего.

- Пся крев! - впервые за очень долгое время выругавшись на родном языке, поляк еще несколько раз переключил взрыватель. Взрыва по-прежнему не было. Двойное резервирование подкачало, надежда оставалась только на таймер обратного отсчета.

Цэрэушник понятия не имел, что часовой механизм испорчен одним из его подручных местного происхождения. Не из злого умысла - просто отец паренька трудился часовщиком и не имел ничего против некоторых дефицитных деталей.