Егеря, как им и было предписано, двигались в рассыпном строю перед пехотными колоннами. Всё было давно отработано, каждый рядовой знал здесь своё дело. Вот впереди заклубилось облако пыли. Огромная масса всадников скатывалась с холмов навстречу.

— Колонны, стой! — скомандовал генерал. — Огонь сменными плутонгами! Первая шеренга — с колена, остальные — стоя, то-овсь!

Сотни фузей с примкнутыми к ним длинными штыками были взяты на изготовку.

— Пионеры, все фугасные заряды в ста пятидесяти шагах ставь! — крикнул Егоров. Вот и пришло для них время, хорошо, что их сохранили вот для этого случая. Четыре пионерских пары, скинув со спины свои особые ранцы, ставили сейчас фугасы на подрыв. Промеж них бегали самые опытные оружейники роты фурьер Курт Шмидт и рядовой Афанасьев Василий. Дело было непростое, следовало как можно более точно рассчитать длину огнепроводного шнура, чтобы подрыв заряда произошёл тогда, когда надо, и с максимальным эффектом. Все пионеры и так были в этом сведущими, навыки у них нарабатывались на полигонах, но контроль здесь всё равно бы не помешал.

— Семьсот шагов, шестьсот шагов до цели! — отсчитывал громко дистанцию Алексей. — Внимание, штуцерные, то-овсь! — и сам же совместил прицел на скачущем впереди всех всаднике. — Пли-и! — Восемнадцать штуцеров бухнули коротким залпом. «Бах! Бах! Бах!» — ударили вслед ещё штук пять штуцеров из тех, что были в наличии у полковых пехотинцев. А османская конница в это время уже выходила на рубеж в четыре сотни шагов. Того всадника, что только что скакал впереди всех, видно уже не было.

— Пионеры, назад! — рявкнул Егоров, перезаряжая свой штуцер «быстрой пулей». Слишком живо несутся сипахи, как бы не порубили ребят! И тут же отдал новую команду: — Фузейщики, то-овсь! Пли-и!

Грохнул протяжный залп из гладких стволов, и в промежутках между стелющимися облаками порохового дыма Лёшка разглядел фигурки несущихся в из сторону пионеров.

— Должны успеть! — пробормотал он, ставя курок штуцера на боевой взвод. — Рота, огонь россыпью по своему прицелу. Отходим к каре! Живее!

Сипахи накатывали огромной волной. «Ба-ах!» — раздался залп егерей батальона Мекноба, и послышалась дробь выстрелов полковых фузейных застрельщиков. Теперь уже все стрелки стремительно откатывались под защиту штыков своей полковой пехоты. Промедление — смерть! Это знал наверняка каждый из них.

Сто пятьдесят шагов до русских! Сипахи уже готовились накатить на их порядки. «Ба-а-ах! Ба-ах! Ба-ах!» — в гуще конницы вдруг вспучились огромные взрывы. На сотню шагов вокруг гигантским веером разлетелись поражающие элементы фугасов. Словно бы восемь широких воронок образовалось в этой несущейся конной массе. А по ней уже били фузеи первых трёх пехотных шеренг.

— Гренадами бей! — рявкнул Лёшка и запустил что было сил свою поверх голов пехотинцев. «Ба-ах! Ба-ах! Ба-ах! Ба-ах!» — раскатились гренадные разрывы. Расстояние до этих разрывов было критическое, десятки свинцовых шариков достигли и русских солдат, но на излёте они набивали лишь синяки. А вот в радиусе десяти-пятнадцати шагов эти восемь десятков ядрышек стоили коннице уже большой крови.

Кони, пробитые круглыми фузейными пулями в упор и посечённые гренадными осколками, вставали на дыбы и падали, подминая под собой седоков. На поле стояла дикая какофония из выстрелов, разрывов, криков, ржания и барабанного боя. Каре пехоты приняло на свои штыки несколько десятков самых отважных, а остальные, дрогнув, отхлынули стремительно обратно.