Изменить размер шрифта - +
Ругон помог ему

выбраться сухим из воды, посоветовав не выставлять свою кандидатуру на выборах и представив его ко двору, где выудил для него должность члена Государственного совета.

Делестан, сын виноторговца из Берси, некогда поверенный в делах, был теперь обладателем образцовой фермы близ Сент Менегульд, имел состояние в несколько миллионов

франков и занимал весьма изысканный особняк на улице Колизея.
– Да, остерегайтесь женщин, – повторил Ругон, роясь в папках и останавливаясь после каждого слова. – Женщины надевают нам на голову корону или затягивают петлю на шее… А

в нашем возрасте сердце следует оберегать не меньше, чем желудок.
В эту минуту из передней донесся громкий шум. Послышался голос Мерля, загородившего дверь. В комнату внезапно вошел человек низенького роста и проговорил:
– Должен же я, черт возьми, пожать руку моему милому другу!
– Это – Дюпуаза! – не вставая с места, воскликнул Ругон.
Он приказал Мерлю, который размахивал в знак извинения руками, закрыть дверь. Потом спокойно заметил:
– А я то думал, что вы в Брессюире. Очевидно, супрефектуру можно покинуть, как надоевшую любовницу.
Дюпуаза, худой человечек с лисьей физиономией и кривыми белоснежными зубами, пожал плечами.
– Я приехал сегодня утром по разным делам, и к вам, на улицу Марбеф, собирался зайти только вечером. Хотел напроситься на обед… Но когда я прочитал «Монитер»…
Он подтащил кресло к столу и плотно уселся напротив Ругона.
– Что же это происходит, объясните мне? Я приезжаю из департамента Десевр, из захолустья… До меня, правда, докатились кое какие слухи… Но мне и в голову не приходило…

Почему вы не написали мне?
Теперь пожал плечами Ругон. Было ясно, что об его опале Дюпуаза пронюхал еще в провинции и прискакал, чтобы выяснить, нельзя ли еще уцепиться за какой нибудь сучок.
– Я собирался писать вам сегодня вечером. Подавайте ка в отставку, милейший.
При этих словах Ругон пронизывающим взглядом посмотрел на Дюпуаза.
– Именно это я и хотел узнать; что ж, подадим в отставку, – только и сказал Дюпуаза.
Насвистывая, он встал, медленно прошелся по комнате и тут только заметил Делестана, который стоял на коленях среди папок, усеявших ковер. Они молча обменялись

рукопожатием. Потом Дюпуаза вытащил из кармана сигару и зажег ее о свечу.
– Раз вы переселяетесь, значит, можно курить, – и он снова развалился в кресле. – Люблю переселяться.
Ругон, разбирая стопку бумаг, с глубоким вниманием перечитывал их и тщательно сортировал. Одни он сжигал, другие откладывал; Дюпуаза, запрокинув голосу и выпуская

уголком рта тонкие струйки дыма, следил за ним. Они познакомились за несколько месяцев до февральской революции.  Оба жили тогда у госпожи Мелани Коррер, в гостинице

Ванно, на улице Ванно. Дюпуаза попал туда в качестве земляка госпожи Коррер, будучи, как и она, уроженцем Кулонжа, городка в округе Ньор. Он занимался изучением права в

Париже, получая от отца, судебного курьера, по сто франков в месяц, хотя тот скопил немалые деньги, отдавая их в рост под большие проценты; источник богатств старика

был, впрочем, до такой степени неясен, что в городке поговаривали, будто в каком то старом шкапу, описанном им за долги, он нашел клад. Как только бонапартисты

развернули свою пропаганду, Ругон решил использовать этого тщедушного юношу, который, улыбаясь недоброй улыбочкой, яростно проедал свои сто франков в месяц, и пустился

вместе с ним в довольно щекотливые дела. Позднее, когда Ругон захотел попасть в Законодательное собрание, именно Дюпуаза помог ему одержать победу в жестокой

избирательной борьбе и пройти кандидатом от департамента Десевр.
Быстрый переход