Маркиз вошел в столовую и первым произнес слова приветствия:

— Добрый вечер всем присутствующим! Очень славный случай для празднества!

Он похлопал Джеймса по плечу и поднес руку Селины к губам бормоча:

— Нетрудно понять, моя дорогая, почему этот повеса от тебя без ума.

Отстранив Вон Теля, который пытался усадить его за стол, маркиз жестом подозвал дворецкого.

— Надо, приятель, наполнить бокалы шампанским. И наливать не переставая. Такое событие должно отпраздновать как полагается. — Тут он взглянул в сторону родителей невесты и продолжил: — Дариус и Мери Годвин — собственными персонами! И сносно выглядят, вполне сносно. Что ж, счастливое событие для всех!

Маменьке Селины совсем не пришлось по вкусу, что ее внешность назвали не более чем «сносной», от гнева у нее даже ноздри раздулись. А папенька почему-то так крепко вцепился в край стола, что костяшки на пальцах побелели.

Маркиз движением руки пригласил Джеймса и Дейвида усаживаться.

— Добавлю повод для общей радости и от себя. Я хотел обнародовать это еще несколько месяцев назад, но Джеймс убедил меня подождать. — Не особенно озабоченный тем, вполне ли приличен его жест, Джеймс положил руку на затылок Селины и ободряюще улыбнулся ей. Маркиз тем временем продолжал: — Дариус и Мери, разумеется, хорошо помнят Френсиса и Софи Сент-Джайлс. — Он поднял бокал с шампанским и подождал, пока все не последовали его примеру: — Давайте выпьем в честь моего честного брата Френсиса и его нежной жены Софи. За эту великолепную супружескую пару!

В воцарившемся полном молчании все поднесли бокалы в губам, все, кроме четы Годвинов. Селине показалось, что лицо матери стало серым, а папаша забыл закрыть рот. Селина отпила из бокала, ее сердце заколотилось. Она не понимала, что происходит.

— Дариус и Мери, вам, без сомнения, доставит радость и удовлетворение факт, что человек, сидящий рядом с вашей дочерью, который завтра станет ее мужем и вашим зятем, вовсе не тот, за кого себя выдает.

Наступила мучительная пауза: Селина переводила глаза с одного лица на другое. Дейвид, похоже, недоумевал, как и она, родители словно окаменели, лицо Джеймса было опечалено. Сама она ощутила острый приступ отчаянного страха. Увидев выражение ее лица, Джеймс прошептал ей, прежде чем слегка поцеловал в щеку:

— Все в порядке, милая. Доверься мне.

— Дариус! — прохрипела миссис Годвин вдруг осевшим голосом. — Что здесь происходит?

— Да-да, — ухмыляясь, маркиз поднял бокал, — пока вы только удивлены, но ваша радость, я уверен, не за горами. Итак, — громовым голосом продолжал маркиз, — к моему великому удовольствию я имею честь объявить… — Он величественно повел рукой в сторону Джеймса. — Объявить, что перед вами Джеймс Сент-Джайлс, граф Иглтон, мой племянник и единственный наследник!

Маркиз осушил бокал, таким же образом поступил Дейвид. Селина едва сумела донести бокал до рта нетвердой рукой. Она взглянула на папеньку и маменьку — те совсем окаменели, застыли на месте. По какой причине? Сама Селина чувствовала, что у нее есть основания расстроиться. Тот, кто завтра станет ее мужем, не пожелал раскрыть ей свое настоящее имя, а ведь, если свадьба состоится, она должна стать не просто миссис Иглтон, а леди Иглтон.

— Зачем все это? — прозвучал голос маменьки.

Джеймс быстро ответил:

— Очень просто. Я желал убедиться, что буду нужен Селине сам по себе, а не из-за ложно понятого чувства долга.