Джеймс быстро ответил:

— Очень просто. Я желал убедиться, что буду нужен Селине сам по себе, а не из-за ложно понятого чувства долга.

— Какого долга? — нахмурилась Селина.

— Наши отцы были близкими друзьями, моя сладкая. Я не хотел, чтобы ты вышла за меня замуж только потому, что считала своим долгом подарить мне свою дружбу. И я думаю, что вы не против такого оборота дела, мистер и миссис Годвин? Я, кстати, ждал, что вы меня все же припомните. Но в конце концов я был мальчиком, когда мой отец решил искать удачи за морями. Нет сомнения, с тех далеких времен я переменился…

— Да. Перемена значительная. — Годвин наконец отхлебнул шампанского, и жена последовала его примеру. — Я был опечален тем обстоятельством, что потерял связь с вашими родителями. Что с Френсисом? Как он? Он не писал с момента отъезда…

— Я знаю об этом, — пожал плечами Джеймс. — Боюсь, что дела его слишком поглотили. Создалось впечатление, что после того, как мои отец и мать обосновались на острове Пайпан, они решили порвать все связи с Англией.

— А как… дорогая Софи? — Миссис Годвин заметно волновалась, хотя и немного оправилась от первого шока. — Она… Ваши родители, наверное, вот-вот прибудут. Представить нельзя, чтобы они пропустили свадьбу своего сына!

Сняв руку с затылка Селины, Джеймс знаком попросил, чтобы ему наполнили бокал. Пока дворецкий исполнял это пожелание, он внимательно посмотрел на дядю. Тот в ответ кивнул головой так, будто им не нужны были слова.

— Мои родители скончались, — проговорил Джеймс, глядя в бокал. — Вы, верно запамятовали: я вам уже рассказывал, что унаследовал все свои деловые интересы от отца. Он умер более года назад, а за несколько месяцев до этого ушла из жизни моя мать…

Селина едва подавила готовые вырваться у нее слова сочувствия.

— О! — произнесла Мери Годвин. Селине показалось, что в этом восклицании было больше удовлетворения, чем горести. — О, бедная Софи, бедный Френсис! Они, конечно, рассказывали вам о нашей с ними… тесной дружбе?

— Да, в самом деле… Они говорили… — сказал Джеймс. — Особенно отец горевал об утрате… о потере из-за огромных расстояний связи с мистером Годвином.

— Об утрате? — резко спросил Дариус Годвин, разделавшийся уже с третьим бокалом шампанского. — Да, ужасно прискорбно! Но, думаю, пора заканчивать вечер, мой милый. Очень утомительно это для всех. Вам еще надо переговорить с его сиятельством лордом и подготовиться к завтрашнему дню.

— Нет нужды! — громко перебил его маркиз. А вот что действительно нам всем надо сделать, так это приспособиться, как говорится, К новому порядку вещей. Будь я проклят, если для меня не настало наконец время ожидать появления в питомниках Кастербриджей новой молодой поросли!

Селина сильно покраснела. Джеймс пожал ее руку.

— У меня приготовлен подарок Селине, и мне представляется, что теперь для его вручения самый подходящий момент. — Он вытащил из кармана потертый черный кожаный футляр, раскрыл его и показал ей содержимое. — Эта вещь принадлежала моей матери и в свою очередь была подарена ей матерью моего отца накануне их свадьбы. Теперь она принадлежит тебе, Селина.

На бархате старинного футляра лежал золотой медальон на изящной, причудливого плетения цепочке. Он имел вид массивного креста, украшенного цветами, в овальной рамке. С четырех сторон на рамке были сделаны петли-шарниры.

— Какая красивая и необычная вещь! — В глазах Селины блеснули слезы восхищения.

Джеймс поднялся на ноги:

— Моя мать хотела бы сама надеть на тебя это украшение.