голову, и мое сердце готово взорваться от счастья, потому что его коричневые глаза сияют ярче

Сириуса.

― Тебе нравится? ― с сомнением спрашиваю я, нервно кусая губу.

― Шутишь?! Это классный подарок! Вау! ― Ангел разглядывает обложку пластинки. ―

Спасибо. Это, правда, очень круто! Мы немедленно должны послушать ее!

―  Ну  уж  нет,  молодой  человек,  ―  вмешивается  Виолетта  Александровна.  ―  Только

после того, как вы попьете чай с тортом.

― Ладно, ― немного разочарованным голосом соглашается Ангел.

Родители Ангела исчезают из гостиной и через несколько минут возвращаются с большим

тортом, который несут вместе. Они проносят его к столу и ставят в самый центр.

―  Это  же  Эйнштейн!  ―  ошеломленно  вскрикивает  Ангел,  рассматривая  рисунок  на

поверхности торта. Затем он смотрит на родителей безумными-безумными глазами, в которых

сейчас плещется столько эмоций, сколько, наверно, никогда не испытывал ни один человек. ―

Вы сделали торт с Эйнштейном! Не верю! Это самый крутой торт, который я когда-либо видел!

Я  немного  приподнимаюсь,  чтобы  лучше  разглядеть  лицо  всем  знакомого  физика,  а

замечаю надпись внизу торта:

 «Я родился, и это все, что нужно для счастья!»

Должно быть, эти слова принадлежат Эйнштейну.

117

Какие внимательные у Ангела родители… Мои бы, если бы я обожала Эйнштейна, ни за

что не додумались бы сделать торт с его лицом.

― Я поставлю чайник, ― говорит Виктор Валерьевич и уходит на кухню.

― Ты лучшая на свете мама, ― бормочет Ангел. ― Я уже говорил тебе об этом?

Виолетта Александровна смеется и целует сына в лоб.

― Я люблю тебя, мальчик мой, ― говорит она ему.

― И я тебя, ― отвечает Ангел.

Виктор  Валерьевич  возвращается  с  кухни  с  огромным  ножом  с  широким  лезвием.  Он

подходит к столу и начинает резать торт.

― Мне, пожалуйста, голову Эйнштейна, ― просит Ангел.

― Эй! Я тоже хотел съесть его мозг, ― наиграно обижается Егор.

Мы с Виолеттой Александровной начинаем смеяться.

Виктор Валерьевич ухмыляется.

― Не беспокойтесь. Тут головы Эйнштейна хватит на двоих, ― говорит он.

Мне достается левый глаз Эйнштейна. Виолетте Александровне ― его загадочная улыбка.

А Виктор Валерьевич довольствуется носом.

Ох, бедный Эйнштейн. Всего разобрали по частям.

Торт как раз такой, какой я люблю. Бисквитный, с кремом и сгущенкой.

Я  давно  так  не  наедалась,  как  сегодня.  Точнее,  я  в  жизни  столько  не  ела!  В  конце

праздничного ужина я, довольная и сытая, откидываюсь на спинку стула и тяжело вздыхаю.

― Теперь я смело могу не есть еще дня три, ― бормочу я.

Ангел устало смеется и начинает поглаживать свой живот.

― Это точно, ― соглашается Егор и снимает очки, чтобы потереть глаза.

Чтобы  не  болтаться  без  дела,  пока  Ангел  и  Егор  изучают  и  обсуждают

антигравитационный  шар,  я  вызываюсь  помочь  Виолетте  Александровне  с  уборкой  стола.  Я

ухожу на кухню и занимаю место у раковины. Через мои руки проходит гора посуды, но когда

мама Ангела присоединяется ко мне, справляться намного легче.

― Как тебе ужин? ― интересуется женщина, вытирая полотенцем очередную тарелку.