предметы.  Ну,  а  искусство  вообще  легкий  предмет.  Все,  что  требуется  там,  это  хоть  как-то

уметь  рисовать.  И  все.  Да  плюс  к  этому  искусство  преподает  молодая  девушка,  которую  все

любят доводить до истерики, и сама она легко поддается провокациям. Ей не хватает выдержки

и железных нервов. Но я думаю, потом она станет такой же суровой и злой, как все  учителя.

Кроме  Светланы  Александровны.  Светлана  Александровна  хорошая  учительница.  Она

абсолютно не похожа на остальных. И она единственная, к кому я испытываю уважение в этой

школе.

12

На химии меня вызывают к доске, и я готова провалиться сквозь землю, лишь бы не идти.

Как и всегда, меня сопровождают колкие комментарии и слова, типа, что я дура и тупица. Что

ж, я не могу не согласиться с ними, потому что я действительно не понимаю химию.

Я  битый  час  стою  у  доски  и  смотрю  то  на  уравнение,  то  в  учебник.  Ума  у  меня  не

прибавится,  если  Маргарита  Степановна  будет  кричать  на  меня,  и  если  одноклассники  будут

смеяться и издеваться. Я все равно не пойму.

― Позор! ― пыхтит химичка. ― Как можно не знать валентность кислорода!

―  Я  забыла,  ―  тихо  произношу  я.  Нет.  На  самом  деле,  я  не  знаю,  какова  валентность

кислорода. Я не знаю, потому что мне это не интересно. Я не знаю этого, потому что в будущем

мне  вряд  ли  понадобится  валентность  кислорода.  Я  вообще  не  знаю,  что  ждет  меня  в

будущем…

― Расставь коэффициенты, ― говорит Маргарита Степановка и кладет руки на бока.

Я вижу, как она отворачивается к классу и качает головой, что-то бормоча себе под нос. Я

ненавижу химичку, потому что она злая, потому что она никогда не задумывалась над тем, что,

может быть, дело не во мне, а в ней, что это она так плохо преподает свой предмет, что я не

понимаю этого. Ну, или, может быть, она просто не может понять, что я не предрасположена к

этому предмету. Ведь не всем суждено быть химиками!

― Я не знаю, ― вздыхаю я и закрываю учебник.

― Неудивительно, ― ядовито фыркает Маргарита Степановна и начинает сверлить меня

раздраженным взглядом. ― Поставить бы тебе единицу! Но ладно, два. Садись.

Я  швыряю  мелок  на  учительский  стол  и  иду  к  своему  месту,  стараясь  не  обращать

внимания на взгляды одноклассников. Я смотрю вперед, мой взгляд упирается в светлую стену,

и боковым зрением я замечаю, что на меня смотрит новенький. Я машинально перевожу взор на

него. Он не улыбается и не смеется, как все остальные. Он просто смотрит на меня, и мне даже

кажется, что я вижу сочувствие в его глазах и… понимание. С чего бы вдруг?

Я не замечаю на своем пути чей-то рюкзак и спотыкаюсь об него. Я лечу вперед. Время

замедляет  свой  ход,  и  это  позволяет  мне  успеть  ухватиться  за  край  парты,  за  которой  сидят

Света и Алина. Я висну на ней и секунду спустя слышу взрыв хохота.

― Смотри, куда прешь, чучело! ― возникает знакомый голос. Миша Галанов.

Я не собираюсь извиняться, потому что ненавижу его, как и всех их.

Я  выпрямляюсь  и  стараюсь  не  поднимать  взгляд.