В четыре часа я сел отдыхать. Достал из рюкзака с вещами бутылочку воды, которую не стал засовывать в убежище, и два яблока. Вгрызся в кислое яблоко, поморщился. Откусил снова.

Для отдыха хватило пятнадцати минут. Хотелось вскочить и снова долбить стену, но я сдержал порыв: пол часа то разминал гудящие мышцы, то сидел, глядя в стену выдолбленного туннеля.

А потом — услышал шаги.

Шли двое, метрах в двадцати.

Я встал так, чтобы фонарик висел за спиной, вытянул системный кинжал из-за пояса, спрятал руки за спину. Кирку прислонил ручкой к стене рядом с собой. Если кто попробует отодвинуть меня и потянется за киркой — схлопочет в шею кинжалом. Надеюсь, дрянное оружие выдержит.

Хотя, можно разобраться и руками. Единственная проблема — их не трое, я слышу шаги всего двоих.

Верно. Из-за поворота показались Безуглый и дрыщеватый подпевала — Гоша. В руках обоих — кирки и металлические дубинки, системой опознаются как F-ранговая дрянь. Встали рядом, в двух метрах. Кто же машет киркой и оружием, идиоты? Выбрали бы что-то одно.

А, ну хоть кирки оставили метрах в пятнадцати, прислонили к стенке туннеля. Значит, не совсем пропащие идиоты.

— О, жирный! А я думал, вы здесь вдвоем с дедом Гришей.

— А где третий? — поинтересовался я. А что? Вопрос в самом деле важный.

— Работает! Вдруг ты один нам троим норму не обеспечишь. Хотя я в тебя верю, гы-гы.

— Какое "работает"? Вы, трусы, после половины пятого обычно бежите к выходу из осколка, теряя тапки.

— Сейчас без пятнадцати, и как видишь, мы здесь, — пожал плечами Гоша.

— Неосмотрительно. До выхода добежать можно минут за пять, это верно, но вдруг кто из вас ногу подвернет или что-то другое случится, что тогда делать? Могу предположить, когда тащишь на себе товарища, в межъягодичье которого погибающий толстяк всадил кирку, понимаешь — пятнадцать минут — не столь большой временной запас, каким казался.

Гранату я как поместил с продуктами в убежище, так и не доставал. Зачем тратить ее, если справлюсь и так? Мужики, честно говоря, не впечатляли. Единственная проблема, которая мне грозит: в бою их кровью одежду запачкать.

— Жирный, а ты знаешь, что в осколках люди мрут, как мухи, и это особо не расследуют? Сложно это. При перезагрузке осколок восстанавливается: кровь исчезает, как и прочие следы преступления. Органам интереснее преступления, что происходят в городах. Там есть все шансы поймать преступника, даже если он использовал способности, которые не нашли при оценке. Ну, знаешь, камеры работают, свидетели есть. Не то, что у нас с тобой.

Человек, который хочет убить другого, не будет говорить про убийство. Зачем напрягать человека, смерти которого ты хочешь? Запугать? А смысл? Сломать ногу и потом заключить договор: мы тебя дотягиваем до выхода из осколка — тоже маловероятный вариант. Серега давно всем растрепал, что имеет личное убежище.

— А раз ты такой невероятный специалист, может, расскажешь, исчезают ли в осколках трупы незадачливых гнобил?

— Раз на раз, — спокойно сказал Саня. — Если твой успеет остыть — исчезнет. Нет — ничего страшного, зомби порвут так, как тебя никто из родни, на которую ты все время жаловался, не рвал.

Мимо. Но Серегу такая фраза точно задела бы.

— Слушай, если вы точно хотите драки, давайте начнем. Мне еще руду в ваши мешки нагребать, и нужно успеть до перезагрузки... Хотя, может, на этом и остановимся? — неожиданно для себя вдруг спросил я.

Нет, мне не было их жалко. Просто они ведь пришли сюда чтобы поставить на место зарвавшегося толстяка, почувствовать себя значимыми и сильными, на минуту осознать, что не на дне, что есть кто-то ниже них.