Вид был еще тот: автотранспорт всех возможных видов, шоссе, в четыре ряда движение, посередине трамвайная остановка (островок такой), напротив, на той стороне шоссе, ранее многим командированным и гостям столицы известный ресторан «Молдавия», сейчас называется ночной клуб «Зурбаган». В доме на первом этаже ранее, еще с советских времен, была булочная, теперь супермаркет. Напротив, чуть далее, кинотеатр имени Моссовета. Этот дом вбирал в себя, как губка, различные слои городского населения, и многие даже не подозревали, что живут по соседству друг с другом, так как почти никогда не встречались. Но это, конечно, только так казалось. Незримые нити связывали эти разнородные звенья в одну цепь, которая тянулась изо дня в день уже столько лет.

Каждый жил своей жизнью, не отдавая себе отчета в том, насколько эта жизнь самостоятельна и не зависит от других. Каждый заботился только о себе, предполагая, что именно в этом и заключается вся цель существования. Одни – в больших квартирах с евроремонтом, другие – в глухих ячейках с малым количеством света и воздуха, но с теми же правами на жизнь.

В съемной квартире Абзаца так шумно, что на кухне, которая выходит на шоссе (а комната более-менее тихая выходит во двор в торце дома), было невозможно разговаривать по телефону – с открытой форточкой совсем ничего не слышно. Да и не было ему с кем разговаривать по телефону. Загазованность сильная, трамвайные звонки и сигнализация, гудки автомашин с раннего утра. Через дорогу в двух шагах рынок – все продукты и тряпье, ширпотреб, хозяйственные всякие дела. Многие приезжали на наземном транспорте на рынок и потом с кучей авосек на ватных ногах тащились обратно. Очень удобно расположена квартира для взрослого одинокого мужчины без машины.

До 11 ночи всегда продавали свежие цветы в павильоне зимой и просто под тентом на улице. «Мертвые, срезанные цветы у подъезда, где живет киллер», – иногда думал Шкабров.

Усилием воли он оторвался от окна и поплелся в душ. Сейчас главное было не потерять равновесие и не упасть. Его ждало возвращение в профессию. А проводником в профессию должен стать Паша, который уже курил возле подъезда, нервно посматривая на часы.

— Я уже жду тебя 15 минут, – вместо приветствия произнес Паша. – Ты опаздываешь.

— А я думал, что опоздаешь ты, – ответил Абзац абсолютно спокойно.

— Почему?

— Думал, что ты застрянешь в пробке.

— Не нервничай, – сказал Паша. – Я-то могу подождать, мне это ничего не стоит, но ведь нас уже ждут. А это такие люди, которые не любят, когда опаздывают.

Паша говорил быстро и торопливо, так что Абзац даже заморгал и поморщился. В сознании всплыло давно забытое неприятное слово «чмо» – как удар половой тряпкой. И откуда это? Так, навеяло.

— Я не нервничаю, – фыркнул Абзац, – поехали. Где твоя машина?

— Вот, разуй глаза! – Паша указал на замерший у обочины «Вольво» цвета «металлик». – Едем.

Паша сел за руль и захлопнул дверцу, он уверенно вел «Вольво» в потоке машин, у него это получалось легко и непринужденно.

Паша не считал, что он «чмо», ему даже в голову такое прийти не могло. Он был в свое время весьма успешным журналистом, а любимцем женщин и детей он оставался всегда. Паша был просто обречен на всеобщую любовь, он знал об этом, и это ему нравилось. Так классно быть в центре внимания, пользоваться природным обаянием – кому не хочется.

Паша умел использовать свою коммуникабельность с умом, поэтому перед ним раскрывались многие двери, а среди этих открытых дверей были и те, которые вели в кабинеты очень высоких лиц.

Про Пашу можно сказать – настоящее трепло. Он отдыхал, когда болтал без остановки, а любимой темой был тот самый высокий стиль жизни, к которому Паша стремился.