– Ну так что здесь нового? Я и ухожу.

Пратт помолчал, пытаясь истолковать тон, каким это было сказано.

– Все в порядке, Гарри? – осторожно спросил он.

– Нет, наоборот – все не в порядке. Загвоздка остается, а когда загвоздка остается, ничего не может быть в порядке.

– Что ты имеешь в виду? Они хотят выгородить Оливаса и О'Ши?

– Не думаю, что мне следует обсуждать это с вами, шеф. Я могу поставить вас в неудобное положение. А вам ни к чему нештатные ситуации.

– Значит, все так серьезно, а?

Босх помедлил, прежде чем ответить:

– Да, серьезно. Они намерены устроить мне неприятности, если не стану играть в их игру.

Ему не хотелось вести этот разговор с начальником. На той должности, которую занимал Пратт, лояльность простиралась в обе стороны – как вниз, так и вверх. И не имело значения, что боссу оставалось до пенсии несколько недель. Полагалось играть по принятым правилам до самого звонка.

– Мой сотовый остался на месте преступления, – пояснил Босх, протягивая руку к телефону. – Я просто пришел позвонить, а потом меня тут не будет.

– А я как раз удивлялся, что с твоим телефоном. Несколько ребят пытались до тебя дозвониться и сказали, что ты не отвечаешь.

– Криминалисты не дали мне его забрать. Ни телефон, ни машину. Теперь все это место подлежит экспертизе. А что им было нужно, тем, кто звонил?

– По-моему, хотели вытащить тебя пропустить стаканчик в «Нэтс». Может, еще и до сих пор туда собираются.

Бар «Нэтс» располагался неподалеку от Голливудского бульвара. Нет, он не считался баром для копов, но значительная часть служителей правопорядка захаживала туда каждый вечер после смены. И их было вполне достаточно, чтобы хозяин вот уже лет двадцать держал в музыкальном автомате самую жесткую версию песни «Я воевал с законом», в исполнении панк-рок-группы «Клэш». Босх знал, что если он покажется в «Нэтсе», то в ознаменование недавнего заклания Роберта Фоксуорта, он же Рейнард Уэйтс, там будут до бесконечности – чтобы не сказать «до неприличия» – крутить этот пресловутый панковский гимн. Босх живо представил, как собравшиеся распевают хором: «Я воевал с законом, но закон победил…»

– Вы-то идете? – спросил он Пратта.

– Может, попозже. Должен тут сначала кое-что сделать.

Босх кивнул:

– Мне тоже что-то не хочется. Воздержусь, пожалуй.

– Поступай, как сочтешь нужным. Они поймут.

Пратт не трогался с места – так и стоял в дверях. Босху пришлось снять телефонную трубку. Он набрал номер Джерри Эдгара – просто для того, чтобы подкрепить свою ложь, что, дескать, пришел позвонить. Но Пратт все торчал и торчал, привалившись плечом к косяку, а глазами настойчиво обводя помещение. Похоже, он и впрямь старался выжить отсюда Босха. Наверное, получил указание от стоящего выше него в иерархии лейтенанта Рэндольфа. На том конце линии Эдгар снял трубку.

– Это Босх. Ты мне звонил?

– Да, парень, я тебе звонил.

– Я был немного занят.

– Наслышан. С точным тебя выстрелом, напарник. Как сам?

– Лучше всех. Ты зачем звонил?

– Хотел сообщить кое-что – вдруг тебя заинтересует. Уж не знаю, имеет ли это теперь значение.

– А что такое? – нетерпеливо спросил Босх.

– Звонил мой кузен Джейсон. Он сказал, вы с ним сегодня виделись.

– Да, приятный парень. Он нам очень помог.

– Я вообще-то не затем, чтобы узнать, как он тебе понравился.