— Не надо себя недооценивать, Пендар. Солдатами не рождаются, ими становятся. Вы человек смышленый и всему научитесь. Держитесь подле меня и усваивайте азы, а остальное само придет. Начало уже положено: атаку вы провели хорошо. Благодарю вас за доблестные действия.

— Очень своевременная похвала, Талабан. — Пендар с улыбкой, уже успокоившись, оглядел поле боя. — Вот, значит, каково это — быть воином. Не могу сказать, что это очень привлекательно. Вонь-то какая — сейчас сюда мухи слетятся.

— Когда человек умирает насильственной смертью, у него опоражниваются кишки. В героических песнях об этом не упоминается — не думаю, чтобы певцы когда-нибудь участвовали в бою. Ну как, получше вам?

— Да. Что теперь будем делать?

— Отправим раненых в Эгару и постараемся убить как можно больше алмеков. Может быть, хотите вернуться? Ничего постыдного в этом нет. Я дам о вас похвальный отзыв в своем рапорте.

— Вряд ли бабушке это понравится. Она готовит меня для политической карьеры и полагает, что героя народ примет более благосклонно.

— Что ж, она права.

— Бабушка ошибается редко. Она у меня женщина твердая и целеустремленная.

Пробный Камень улыбнулся и убежал.

— Он зарубил своим топориком четверых, — сказал Пендар. — Ужас что такое.

— Он из воинственного народа. Они верят, что только битва ведет к величию.

— И это, по-вашему, величие? — Пендар обвел рукой мертвые тела.

— Нет. Это дикость и противно всему, что защищает цивилизация. Но в некоторых отношениях народ Пробного Камня владеет истиной, которую мы давно забыли. Рост возможен только в борьбе. Никакой учитель, никакая книга или песня не научили бы вас тому, что вы узнали сегодня за несколько кратких мгновений.

Вы сидели верхом на коне в горле ущелья и видели перед собой смерть. Затем вы преодолели свой страх и пошли в атаку. Вы когда-нибудь чувствовали себя более живым?

— Никогда, — признался вагар. — И все-таки это ужасно.

— Да, ужасно. Все эти мертвые — алмеки, аватары и вагары — могли бы прожить хорошую, полезную жизнь. Теперь они — пища для ворон. Если вы займетесь политикой, как желает ваша бабушка, то сможете применить знания, которые приобрели здесь, на благо вашему народу. За свою долгую жизнь я узнал, что любой человек колеблется между низостью и благородством. Каждый день он принимает решения, которые увлекают его то в одну сторону, то в другую. Вожди призваны побуждать людей к благородным деяниям. Вы сегодня видели много низости и еще больше благородства. После этого вы станете либо лучше, либо хуже — нет, все-таки лучше, так мне думается. А теперь подберите свой меч — самое время поучиться кое-каким основным приемам.

— Подать вам что-нибудь, госпожа? Или приготовить ванну?

— Нет, спасибо. Пойду спать. — Она медленно поднялась по лестнице. Колени и бедра при этом болели — еще один признак ее постепенной кристаллизации. Софарита прошла в свою спальню с выходящим на запад широким окном и маленьким балконом.

Из окна она видела мерцающий под звездным небом океан.

Слишком усталая, чтобы раздеваться, она сбросила туфли, откинула одеяло и легла, но сон, несмотря на блаженную мягкость подушки, пришел не сразу.

Прошло восемь дней с тех пор, как Талабан уехал из города со своим отрядом. Она наблюдала их первую стычку с алмеками, и вероятность его гибели ужаснула ее. Он занимал теперь изрядную долю ее мыслей. Что-то в нем привлекало ее — она не могла определить что. С тех пор он четырежды наносил удары по боевым порядкам алмеков, а теперь двинулся на встречу со «Змеем», который Метрас вел вверх по Луану.