Не будем гадать, какие чувства одолевали Екатерину, когда зимой и весной 1763 года она думала о своем замужестве. Ее искренне восхищали женщины, которые, управляя страной, обходились без мужей, как, скажем, английская королева. Но при всем том Екатерина отлично понимала все выгоды удачного замужества. Правда, ее собственный брачный опыт говорил о противоположном, представляя собой кошмарную череду унижений, жестокости и пренебрежения. Тем сильнее было ее желание поскорее залечить старые душевные раны, освободиться от былых страданий и обрести счастье с любимым человеком, которого она выберет сама.

Безусловно, Орлов был ей приятен, хотя она видела его недостатки и не преувеличивала таланты. Она знала ему цену, называя его «испорченное дитя природы». Во всех своих поступках Григорий полагался на свою неотразимую внешность, силу, мужество и обаяние. Они помогали ему легко, без видимых усилий добиваться своего. Он был умен, но тщеславен и склонен к самолюбованию. Не зная чувства меры, сорил деньгами, которыми щедро снабжала его Екатерина. Он резался в карты, удовольствие предпочитал делу, стараясь не переутруждать себя.

И все равно он был нужен Екатерине, как она сама призналась позднее своему другу Мельхиору Гримму, был одним из тех решительных людей, которые подталкивали ее и были целеустремленнее, чем она сама. Лучшим среди них являлся Григорий Орлов. Как она сказала Гримму, Орлов «инстинктивно ведет, а я следую за ним». Он привел ее на трон. Так, может, довериться ему? Пусть ведет ее за собой всю жизнь, уже как муж!

Тут Екатерина не спешила принимать окончательное решение. В мае она побывала в Ростове, в Воскресенском монастыре. Говорили, что императрица поехала в эту обитель, желая вырваться из-под влияния Панина и тайно обвенчаться со своим фаворитом Григорием Орловым. Утверждали, что Орлов заставил Екатерину подчиниться его воле и стать императрицей. Сама же она хотела остаться регентшей при малолетнем сыне. Иными словами, за всем, что случилось, стоит Орлов.

Зависть и подозрение к Орлову давали пищу самым нелепым слухам и домыслам. А они подталкивали к новым и новым заговорам. Была разоблачена группа гвардейских офицеров, задумавших свергнуть Екатерину и убить Орлова, если они вступят в брак. Заговорщики знали, что Панин противник такого замужества Екатерины. «Госпожа Орлова, — якобы сказал Панин, — никогда не станет императрицей всея Руси».

Это резкое заявление, приписываемое Панину, облетело весь город, вызвав всплеск народного возмущения. Своенравные москвичи бурно выражали свое несогласие. В Белокаменной пахло настоящей смутой.

Верные Екатерине гвардейцы заняли оборону на Красной площади, в пригородах и вдоль главных дорог и улиц. Кабаки были закрыты, а смутьянов разогнали по домам. Агенты секретной службы задерживали и допрашивали всех подозрительных. Екатерина тем временем издала так называемый «манифест молчания», в котором запрещала всякое «недостойное обсуждение и сплетни о делах, касающихся правительства».

Наступило короткое и жаркое лето. Над пыльными улицами гудели черные мухи, повсюду раздавались звонкие удары топоров — это плотники ставили новые дома на пепелищах, оставленных пожаром. Московские дворяне разъехались по своим загородным имениям. За год они вволю насмотрелись на императрицу и ее приближенных. Московская знать гордилась своей независимостью и родовитостью, своими титулами, полученными не одну сотню лет назад. А любимцы Екатерины чаще всего были выскочками.