А тут как назло до нее стали доходить еще более тревожные известия. В местах, удаленных от Москвы и Петербурга, среди крестьян начали появляться странные мужики, называвшие себя убиенным императором Петром III. Это чудесное «воскрешение» царя не грозило серьезной опасностью, но спокойствие у Екатерины отнимало. Встречали самозванцев с распростертыми объятиями, осыпая их дарами, почестями, обещая им всяческую поддержку. А те собирали сторонников, готовых сражаться во имя справедливости за российский престол. Одного за другим этих лжецарей выслеживали и хватали. Но стоило убрать одного, как его место тотчас же занимал новый. Время шло, и постепенно у крестьян зрела уверенность в том, что истинный император жив и здоров. То поговаривали о том, что он в Крыму, где собирает армию, то утверждали, что он подался на восток, устроил себе передышку и дожидается хорошей погоды. А потом пойдет на столицу отвоевывать трон.

Самозванцев не так уж трудно было схватить и запрятать подальше, но Екатерина отлично понимала, что от умонастроения людей не избавиться ни силой, ни указами. Порою ей казалось, что сам дух правления, которого придерживался Петр III, ей объявил войну. Двадцать лет муж отравлял ей существование. И вот теперь он продолжал портить жизнь, хотя давно был в могиле.

После двух лет царствования Екатерина устроила в Петербурге грандиозный бал-маскарад, который продолжался два дня и три ночи. Гости в масках, в роскошных костюмах танцевали, ели и пили до полного изнеможения. На этом балу присутствовал знаменитый венецианец Джованни Казанова, который и оставил нам описание этого памятного события.

Празднество было в самом разгаре, когда в зал проскользнула женщина невысокого роста, вся в черном. Никем не узнанная, она смешалась с веселой толпой. Случалось так, что кто-то из толчеи ненароком налетал на нее, едва не сбив с ног. Знакомые Казановы подсказали ему, что загадочная незнакомка в черном — это сама императрица. Но большинство приглашенных не догадывались, кто она такая. Время от времени она присоединялась то к одной, то к другой группе гостей и прислушивалась к их разговорам. По всей видимости, решил Казанова, ей хотелось знать мнение о себе. Должно быть, многое из услышанного показалось ей обидным. Впрочем, она не подавала виду. Ни разу на протяжении всего бала таинственная гостья ни словом, ни жестом не выдала себя. На Казанову произвели огромное впечатление не только ее самообладание, но и прозорливость — ну кто бы еще мог додуматься шпионить у себя же во дворце!

Она уже обрела опыт в управлении страной, многое поняла, досконально изучила все хитросплетения власти, которую крепко держала в своих руках. Екатерина самостоятельно принимала все самые важные решения и строго следила за тем, как они выполняются. Ее слова для всех были законом. Ее «величественные манеры», считал Бекингем, и ее «удачная смесь достоинства и обходительности» снискали ей уважение, а то, с каким самозабвением она отдалась делу обновления России, ее усердие в стремлении достичь поставленных целей вызывали всеобщее уважение.

Екатерина стала звездой своего ослепительного двора. Сверкая драгоценностями, в богатых нарядах, с замысловатой прической и сильно нарумяненными щеками — иностранцы при российском дворе отмечали склонность российских женщин сильно румянить щеки, — Екатерина обходила своих гостей во время воскресных придворных концертов.