Даже с порога квартира соседки была более обжитой, нежели квартира Виктории Стайн.

На стенах коридора висели большие, взятые в рамки фотографии моста Золотые Ворота в разные времена года. В правом нижнем углу каждой из них стояла одинаковая размашистая подпись. Хэл остановился, чтобы рассмотреть снимок со снегом на мосту. В последний раз снег в Сан Франциско шел в середине 1970 х годов.

– Это фотошоп?

– Нет. Это снег на мосту. – Прижав к себе кружку, хозяйка квартиры уверенно прислонилась к стене. – Здорово снято, не правда ли?

– Когда?..

– Пятого февраля семьдесят шестого года.

Он пристально посмотрел на нее. Чтобы сделать этот снимок, она была слишком молода.

– Это фотографировали не вы.

– Нет, конечно. Моя мать увлекалась фотографией. Многие из этих снимков – ее работа. Фотография была ее страстью.

– Потрясающий снимок.

– Спасибо.

Стены гостиной были сплошь увешаны фотографиями. Большинство изображали местные достопримечательности – Форт Орд, Президио и Дворец изящных искусств, но были и снимки зарубежных красот – мать мисс Флетчер путешествовала много и далеко. Хэл увидел Эйфелеву башню, Стоунхендж и гигантскую секвойю. На паре снимков были запечатлены средневековые церкви.

Фотографии были увеличены и вставлены в одинаковые рамки ручной работы. Это стоило денег, и немалых.

– Чем вы занимаетесь по работе, мисс Флетчер?

– Зовите меня Кэрол. Я работаю в компании, занимающейся онлайн играми. Управляю проектами, но также занимаюсь всем понемногу.

Он обвел взглядом комнату и увидел стоящий на обеденном столе компьютер, окруженный стопками бумаг.

Мебель в комнате была гладкой, с острыми углами, что выглядело одновременно неудобно и дорого. На высоком пьедестале за диваном стояла большая статуя из дутого стекла. Там, где вершина отломилась и была снова приклеена на место, виднелась тоненькая линия. Бок лакированного журнального столика портила глубокая царапина высотой примерно с пылесос.

Здесь водятся деньги. Но не старые.

Как давно заметил Хэл, старые деньги означают, что все идеально. Безупречный внешний вид имеет такое же, а то и гораздо большее значение, чем то, что не выставляется напоказ.

– Итак, вы работаете из дома?

– У меня есть приличный кабинет в задней части дома, но я иногда работаю здесь для смены обстановки.

Лучшими свидетелями, как правило, являются не слишком занятые люди. Они обращают внимание на то, кто приходит и уходит. И если Флетчер работала из дома, то, возможно, она видела или слышала что то полезное. Хэл указал на диван.

– Не возражаете, если я сяду?

– Конечно. Прошу вас, садитесь.

Хэл отодвинул в сторону квадратную подушку, украшенную черными и коричневыми геометрическими фигурами, и уселся в углу дивана. Диван был узким, с низкой спинкой, которая не доходила ему даже до лопаток, но подушки были упругими, а ткань – дорогой. Он закинул нога на ногу, но обнаружил, что диван слишком низкий, чтобы на нем было удобно сидеть в такой позе, поэтому переставил ногу на коврик, а блокнот положил на колени. При его росте было великой редкостью найти в чужом доме удобную мебель. Почти всегда вещи оказывались слишком маленькими и тесными.

Особенно это касалось домов одиноких женщин.

Хэл открыл блокнот.

– И давно вы живете здесь?..

– Почти пятнадцать лет.

Хэл сделал пометку.

– Давно. Не возражаете, если я спрошу, сколько вам лет, мисс Флетчер… извините, Кэрол.

Она улыбнулась.

– Тридцать четыре.

Хэл мысленно произвел подсчет и удивился.

– То есть вы живете здесь с девятнадцати лет.

– Отец купил мне квартиру после смерти мамы.