– Асимметрия, – повторила Шварцман. – Это означает лишь то, что ткань отличается от предыдущего раза.

Ее опыт онкологических заболеваний ограничивался медицинским факультетом и ординатурой. Слишком давно.

– И часто это бывает?

– Бывает, – сказала медсестра. Анна мгновенно почувствовала на другом конце провода наигранный оптимизм.

– И тогда маммографию делают еще раз?

– Да. И наверное, УЗИ тоже… Значит, восемь сорок пять вам подойдет, мисс Шварцман?

– Да. Я приеду.

– Прекрасно. И помните – не пользуйтесь дезодорантом, так как он может мешать сканированию.

– Хорошо.

Анна положила трубку, и ее взгляд вернулся к Виктории Стайн, лежащей на прозекторском столе.

Лаванда. Зачем топить ее в лавандовой воде?

Но эту мысль сразу вытеснила другая. Врач хотел сделать еще одну маммографию. «Ничего страшного, – сказала она себе. – Просто асимметрия».

На ночь она выбросит это из головы. Примет горячую ванну и крепко уснет. И проспит двенадцать или четырнадцать часов. Или все двадцать. А может, и целый день.

Даже не считая того, что на утро был запланирован визит к врачу, Анна не могла спать позже семи часов, сколь усталой она ни была. Ее тело всегда будило ее.

Проснуться первой – эта тактика помогала ей сохранить мир со Спенсером. Несмотря на то что бывший игнорировал ее желание работать, он всегда страшно злился, если вставал раньше нее. Шварцман спала с будильником под подушкой, чтобы его звон не разбудил Спенсера. Будильник всегда был поставлен на семь часов, чтобы она успела встать, одеться и приготовить кофе, прежде чем он сам встанет в семь тридцать. Даже по выходным, когда Спенсер часто спал до девяти, Анна вставала рано, опасаясь, что единственный день, когда она позволит себе понежиться в постели, окажется тем единственным днем, когда он проснется рано.

Мысль о том, что она может проваляться в постели двенадцать часов, раньше казалась настоящей свободой.

Теперь свободы не было ни в чем.

9

Сан Франциско, Калифорния

В четверг утром Хэл вернулся в квартиру Виктории Стайн с двумя стаканчиками черного кофе и коробкой пончиков – часом ранее ему позвонил Роджер и сообщил, что возвращается на место преступления вместе с парой своих техников, чтобы еще раз все осмотреть.

Хейли занималась какой то бандитской перестрелкой, поэтому они с Хэлом пообещали друг другу встретиться во второй половине дня в участке.

Вчера ему не удалось связаться с Терри Стайн. Он лишь получил от нее эсэмеску, в которой говорилось, что она обзванивает родственников и занимается организацией похорон. Терри написала, что сегодня приедет к нему в участок, и он очень надеялся, что ее визит поможет заполнить имеющиеся у них пробелы.

На самом деле они знали об убитой совсем немного: в квартире не было никаких подсказок о том, где она работала и с кем проводила время. Но больше всего Хэла мучил вопрос: где они росли? Если город, откуда была родом их жертва, располагался по соседству с тем городом, где жила Шварцман, знали ли сестры Стайн Спенсера Макдональда?

Горячий кофе обжигал пальцы даже через картон.

Хэл не спал бо́льшую часть ночи – фактически две ночи, – думая об этом убийстве. Стайн нашли во вторник вечером, а он до сих пор не смог допросить ее сестру.

Но в этом деле ему не давала покоя не только связь с Анной. В кино убийства зачастую представлялись как что то случайное, но в жизни это было совсем не так. По крайней мере, в подавляющем большинстве случаев.

Да, порою люди попадали под перекрестный огонь бандитских разборок, оказавшись не в том месте и не в то время. Но убийства, подобные убийству Виктории Стайн, всегда носили личный характер.