Фройляйн не взыщет, если мы угостим ее не отборным виски, какие держит в
баре мистер Роумэн, а тем, что есть в этом доме.
- Фройляйн устала, - тихо, с какой-то внутренней тоской ответил
мужчина. - Не надо ей пить ваше паршивое виски, лучше я сделаю ей крепкий
кофе и дам хорошего коньяка.
- Вы сострадаете фройляйн? - поинтересовался Кирзнер. - Что ж, я
понимаю вас, фройляйн действительно очаровательна, но все-таки сделайте
то, о чем она - просит, а я - рекомендую.
Пепе съежился еще больше, снова посмотрел на Кристину с состраданием,
поднялся и, как-то по-старчески шаркая (хотя был молод, лет тридцать от
силы, очень высок, крепок, но худой, несмотря на то что в его торсе
чувствовалась сила), вышел в холл, отделанный темным мореным деревом.
- Через полчаса, - продолжал между тем Кирзнер, потеряв всякий
интерес к беседе, - мы отвезем вас на квартиру к Роумэну, запрем дверь
снаружи и вызовем полицию. Заранее придумайте версию его смерти, это -
единственное, чем мы можем рассчитаться за вашу службу. Благодарите
Гаузнера, именно он выбил для вас эту привилегию. Он предполагал, что вы
откажетесь, хотя я не очень-то верил ему... Молодец, он понял вас
отменно...
- Я не стану придумывать версий, - ответила Криста, чувствуя в себе
безнадежную, усталую тоску. ("Скорее бы все кончилось, нельзя идти в
темноте годы; ночь - даже зимняя - так или иначе проходит, но если она
продолжается уже тридцать месяцев, то ждать больше нечего... И не от
кого... А дважды предательницей я быть не смогу. Я же не актриса. И я
люблю Пола".)
- Да? - Кирзнер прикрыл рот рукой, зевнул и снова глянул на часы. -
Что вы намерены сказать полиции?
- Правду.
- Всю?
- Да.
- Стоит ли?
- У меня нет больше сил... Врут, когда верят во что-то; у меня сейчас
и это кончилось...
- Ну-ну... Не боитесь, что пресса станет вас называть "нацистской
подстилкой"?
- Здешняя? Испанская?
- Эта не станет... Мы позаботимся, чтобы ваши показания сделались
известными в Норвегии, милая фройляйн. Вас освободят из здешней полиции
после двух-трех недель допросов, но вас вышлют отсюда... Куда
возвращаться? Вы же математик, а не писатель... Тот бы нацарапал книжонку,
они умеют из дьявола делать ангела, но вы ведь тяготеете к точности в
выражениях, вы правы, на человека накладывает печать ремесло, а не
наоборот...
- Что вам нужно от меня? - спросила Криста, чувствуя, как обмякает ее
тело, ноги становятся ватными, чужими.
- Да ничего мне от вас не нужно, - так же лениво ответил Кирзнер. -
Мне было поручено Гаузнером отрепетировать с вами встречу с любимым. |