- Вы мне солгали, - заметил Кирзнер. - Зачем?
- Я сказала вам правду.
- Нет. - Кирзнер покачал головой. - У меня есть основание не верить
вам.
- Почему?
- Потому что физические качества Роумэна - простите меня, бога ради,
но мы с вами оба работаем в разведке, тут нельзя ничего утаивать друг от
друга - далеки от того, чтобы увлечься им в постели. Для этого в Испании
есть более интересные экземпляры мужского пола.
- Во-первых, мы о б а в разведке не работаем, - ответила Криста. -
Вы работаете в разведке, а я вам служу... Точнее говоря, вы пользуетесь
мной в вашем деле... Во-вторых, - не обратив внимания на протестующий жест
Кирзнера, - во-вторых, - жестко повторила она, - вы можете узнать про меня
то, что вам кто-то скажет, вы можете разглядывать фотографии, сделанные
потайными камерами, или слушать магнитофонные записи, но вы никогда не
поймете, что я ощущаю, когда мужчина смотрит на меня, когда он улыбается
мне, обнимает, что я чувствую, когда он прикасается к моей руке или гладит
по щеке... Как всякий мужчина, вы лишены той чувственности, какой обладаем
мы. Мужчина чувствует и любит прямолинейно, женщина воспринимает любовь
опосредствованно... Вы, видимо, знаете, что я по профессии математик, так
что, если вы заменили Гаузнера и Кемпа, или, точнее говоря, они передали
меня вам, вы должны знать, что я тяготею к точности в выражениях: ничего
не попишешь, печать на человека накладывает ремесло, а не наоборот... Вы
бы, например, не смогли быть моим партнером... Простите, я не знаю, как к
вам обращаться, вы не представились...
- А никак не обращайтесь. Обходились до сей поры, ну и продолжайте в
этом же роде. Только хочу заметить, фройляйн, если вы по-прежнему будете
лгать, разговора у нас не получится, а вы в нем заинтересованы куда
больше, чем я.
- Вы меня сломали, мой господин. А когда человек сломан, его
перестает интересовать что бы то ни было.
Кирзнер посмотрел на часы, потянулся с хрустом и, закурив, заметил:
- В таком случае через двадцать две минуты Роумэна шлепнут. Хотите
кофе? Вы же устали, бедняжка.
- Я действительно очень устала, - ответила Криста, чуть поправив
волосы, - но я бы выпила виски, это меня взбодрит лучше, чем кофе.
- Пепе, - обратился Кирзнер к молчаливому человеку, сидевшему возле
двери, - пожалуйста, откройте бутылку, у нас там что-то стоит в шкафу.
Фройляйн не взыщет, если мы угостим ее не отборным виски, какие держит в
баре мистер Роумэн, а тем, что есть в этом доме.
- Фройляйн устала, - тихо, с какой-то внутренней тоской ответил
мужчина. - Не надо ей пить ваше паршивое виски, лучше я сделаю ей крепкий
кофе и дам хорошего коньяка.
- Вы сострадаете фройляйн? - поинтересовался Кирзнер. - Что ж, я
понимаю вас, фройляйн действительно очаровательна, но все-таки сделайте
то, о чем она - просит, а я - рекомендую.
Пепе съежился еще больше, снова посмотрел на Кристину с состраданием,
поднялся и, как-то по-старчески шаркая (хотя был молод, лет тридцать от
силы, очень высок, крепок, но худой, несмотря на то что в его торсе
чувствовалась сила), вышел в холл, отделанный темным мореным деревом. |