Изменить размер шрифта - +
  Не по моей вине. Это работает против  вашей  подруги.  Поэтому  я
потороплюсь перейти к делу.  Мы освободим вашу девицу, если вы сейчас  же,
прямо здесь, за этим баром, - Гаузнер не сдержался,  добавил:  -  за  этим
паршивым баром нувориша напишете обязательство работать на меня, лично  на
меня, Гаузнера, снабжая секретной информацией о практике  разведывательной
работы Соединенных Штатов. При этом, чтобы ваше обязательство не оказалось
клочком бумаги, которым можно подтереться, вы дадите  мне  ключ  кода,  по
которому сноситесь с Вашингтоном.  Если солжете, а я имею возможность  это
проверить, вашу подругу уберут, Роумэн...
     - "Мистер Роумэн", пожалуйста. Я ценю корректность.
     - Повторяю: у вас осталось двадцать шесть минут на раздумье, Роумэн.
     - "Мистер Роумэн"...  Я настаиваю на такого рода обращении,  господин
Гаузнер.  Как-никак вы предлагаете серьезную сделку, партнеры должны  быть
уважительны по отношению друг к другу.
     - Это не сделка. Это вербовка.
     - По-вашему, вербовка не является наиболее утонченной формой  сделки?
Как же вы тогда работали, господин Гаузнер? Не является ли ваше  поражение
следствием того, что и в вербовке вы унижали человека? Того,  который  вас
делал героем, за которого вы получали кресты и повышение по службе?
     - Я всегда ценил моих агентов, Роумэн, потому-то они работают на меня
и поныне.
     - Ну так и стреляйте  на  здоровье  своего  агента.  Девица,  как  вы
изволили заметить, работает на вас и поныне, она - ваш человек  и  неплохо
меня  размяла,  но  не  считайте  американцев  слюнтяями,    это    весьма
распространенная ошибка, она не приводит к добру.
     Гаузнер поднялся, несколько недоуменно пожал плечами и громко сказал:
     - Ребята, пошли.
     Он не стал  даже  смотреть  на  Роумэна,  дожидаясь  его  реакции,  и
неторопливо двинулся к двери.  Из кухни, сообщавшейся с холлом, вышло двое
почти  совершенно  одинаковых  крепышей,  валко  потянулись   следом    за
Гаузнером, одетым в поношенный, но тщательно отутюженный костюм с высокими
подложенными плечами и спортивным хлястиком. (Именно такие  обычно  носили
немецкие киногерои перед  началом  войны.  Перед  забросом  в  рейх  Брехт
предложил Роумэну  посмотреть  все  гитлеровские  ленты,  которые  были  в
Голливуде. "Ты их почувствуешь, - сказал он тогда, -  их  довольно  трудно
понимать,  так  они  тупы,  но  чувствовать  надо  непременно,   я    буду
комментировать, и тебе станет хоть кое-что ясно. Пол".)
     Лишь когда хлопнула  входная  дверь,  Роумэн  понял,  что  они  убьют
Кристину, потому что  она  является  его,  Роумэна,  коронным  свидетелем,
поскольку одна дает ему реальную возможность доказать  в  Вашингтоне,  что
о р г а н и з а ц и я   в   Мюнхене   не   просто   борется   с    угрозой
большевистской инфильтрации в Европу, а начала работу по вербовке офицеров
американской разведки - тех, которые для всего мира являются победителями,
оккупирующими четвертую часть поверженного германского рейха.
Быстрый переход