Изменить размер шрифта - +

     "А что если  после  моего  зафиксированного  звукозаписью  отказа,  -
подумал Скорцени, - они и в самом деле выдадут меня русским? Что  если  он
играет мной, этот седоголовый? Такое вполне можно допустить, янки берут не
силой, а коварством.  Хорошо, а если я скажу ему, что мне  надо  подумать?
Каждое мое слово записывается, Хеттль раскололся, я в ловушке...  Но  ведь
просьба отложить  разговор  может  трактоваться  будущими  историками  как
косвенное согласие на вербовку...  Вправе ли я упасть лицом  в  грязь,  я,
Отто Скорцени, освободитель Муссолини,  любимец  фюрера,  герой  рейха?  А
дергаться в петле я вправе? Время, всегда надо думать о  времени,  выигрыш
времени равнозначен выигрышу сражения - аксиома.  В воздухе носится то,  о
чем говорил фюрер: союзники передерутся, Трумэн  никогда  не  уживется  со
Сталиным.  Кто  тогда  будет  нужен  Трумэну,  чтобы  спасти  Европу    от
большевизма? Мы, солдаты рейха, мы - больше эта задача никому не по зубам.
Поверить  этому  седому?  В  конечном  счете  я  могу    согласиться    на
сотрудничество, если действительно пойму, что меня выдают  русским,  но  я
скажу об этом братьям по  СС,  и  они  задним  числом  санкционируют  этот
поступок, ибо и в логове янки я стану работать на нас, на будущее немцев".
     Поняв, что он нашел оправдание себе,  ощутив  какое-то  расслабленное
успокоение и одновременно брезгливость к себе, Скорцени ответил:
     - Я никогда ни с кем не пойду ни на какое сотрудничество.
     - Хм... Что ж, пеняйте на себя... Но ответили вы как солдат. Едем.
     - Куда? - спросил Скорцени, ощутив, как внутри у него все захолодело;
голос, однако, его не выдал - был по-прежнему спокоен.
     - Я приглашаю вас на ужин.  Пусть ваш последний ужин в жизни  пройдет
лицом к лицу с вашим врагом.
     Он привез Скорцени  на  вокзал,  забитый  американскими  солдатами  -
шумно, весело, угарно; тут уж, конечно, никакой записи быть не  может  (ее
действительно не было); в офицерском буфете было, однако, пусто; полковник
заказал по стэйку', пива и московской водки, пояснив, что русские союзники
в Берлине отдали большую партию чуть не за полцены,  не  знают  бизнеса  -
именно  сейчас,  на  гребне  б р а т с т в а,  надо   было   б   продавать
втридорога.

_______________

     ' С т э й к (англ.) - кусок жареного мяса.


     После первой рюмки полковник жадно набросился на мясо, но его  манера
не была Скорцени отвратительна,  потому  что  он  видел  в  этом  характер
человека: кто быстро и сильно ест, тот умеет принимать решения, а это дано
далеко не многим.
     - Знаете, я довольно давно изучаю прессу и радиопрограммы  Геббельса,
-  расправившись  со  стэйком,  продолжил  полковник,  отхлебнув   сухого,
беспенного, какого-то вялого американского пива. - И чем дольше  я  изучал
Геббельса, тем яснее мне становилось,  что  он  таил  в  себе  постоянное,
глубоко затаенное зерно ужаса перед  фюрером.
Быстрый переход