|
- Они из гранита. Непрошибаемы. - Еще как прошибаемы, - Штирлиц, наконец, усмехнулся и пошел в туалет. "Черт, мне показалось или я действительно решил, что он здесь хранит свои материалы? - спросил он себя. - Горько жить лишенным иллюзий: постоянная тяга приблизиться к правде; отсутствие права на ошибку, ну, жизнь!" - Они непрошибаемы, - повторил Зуле, - я их знаю. Штирлиц взял несколько папок, покрытых пылью. "Значит, старик давно их не смотрел, это к добру, сам заинтересуется, начнет вспоминать. Как ужасно работать экскурсоводом, - подумал он вдруг и сразу же вспомнил музей природоведения, март сорок пятого, последнюю весну войны, когда он ходил по пустым залам и ждал приезда рейхсляйтера Бормана, и туда пришла несчастная женщина-экскурсовод в рваных мужских башмаках. Она привела учеников, рассказывала им про в и д ы, а наши армии уже стояли у ворот Берлина. - Ну и ну, поди придумай такую деталь! Но как ловко Борман исчез! Его место демонстративно пустовало в Нюрнберге, приговорен к повешению. Что-то он сейчас делает? К чему готовится? Он знает свою работу, как никто другой в рейхе, он знает, что и как сказать, он ждет своего часа, "фюрер национал-социализма, призванный спасти мир от большевистских орд"". - Как вы знаете это? - спросил Штирлиц, кивнув на ворох папок, которые принес на кухню. - Отлично, хорошо или поверхностно? Зуле ответил: - Человек, лишенный права на действие, мыслит обостренно и помнит фотографически. Они перешли на немецкий, как-то заново обсматривая друг друга. Воистину, сокровенное таинство общего языка непознано наукой, это надежнее любого пароля; если слова пароля произносит иностранец, ему все равно меньше веры, чем своему, даже когда свой на самом-то деле принадлежит к числу врагов. - Кто из коричневых немцев пил, скандалил, разводился с женой, был замечен в нарушении финансовых законов? - спросил Штирлиц. - Только один Вайц. Но он совершенно безграмотен, пьяница и бабник, - Зуле начал отвечать по-немецки - деловито, несколько автоматически. - Даже коричневые не очень-то пускали его в клуб... - Кто он, этот Вайц? - Как вам сказать... То он был шофером в банке, то решил открыть пивную возле авиазавода, - после работы люди с радостью выпивали пару кружек, он привозил мюнхенское пиво, белое, кажется, из Мендосы... Потом разорился, устроился мастером по наладке канализации, это было довольно выгодно, здесь многие строились во время войны, - продавали мясо голодной Европе, зарабатывали золото... Потом вдруг стал уборщиком в университете... Он всегда кричал, что он истинный национал-социалист, служит идее, а не фюреру: "Мы, коричневые, пришли в мир, чтобы дать свободу рабочим". |
