|
Г-н Э в а т т (Австралия): Я в этом не уверен. Я хочу, чтобы он принял на себя ответственность за этот шаг, а не грозил им! Я не согласен уступать давлению такого рода в том, что, по-моему, является вопросом принципа. Я не намерен уступать методу повторения одного и того же предложения, чтобы добиться известного результата путем наложения "вето" на все другие предложения, - а это-то здесь как раз и происходит!" "Ну и рубка, - подумал Штирлиц. - Это же настоящая битва! Каждое слово, а не то что фраза, несет в себе совершенно определенный смысл: либо Совет Безопасности принимает решение против фашизма, либо он передает это на общий форум и отводит от себя судьбу Франко, - пусть все идет, как идет, куда торопиться, зачем? А на общем форуме Перон будет вновь защищать генералиссимуса Франко. Да один ли он?! А Бразилия, Парагвай, Перу, Куба, Никарагуа?! Они пойдут за Белым домом, они будут смягчать удар, все рассчитано загодя, в политике репетируют тщательнее, чем в театре. Да, американцы бьются за Испанию насмерть; тактически они могут выиграть; стратегически - проиграют; народ ненавидит Франко и не простит тех, кто помогает ему выжить. Бедный Пол, каково ему читать все это... Как же я чувствую накаленность страстей! Вот о чем надо снимать кино или делать радиоспектакль. А готовы ли слушатели, - возразил он себе, - чтобы понять, сколь сложна эта битва, когда одно слово типа "процедура" или "существо" может определить ситуацию в мире и тенденцию будущего? Куда проще смотреть ленту про то, как ковбой стреляет из "смит-вессона" по индейцам; все заранее известно, победят н а ш и, плохого не будет, щекотка, а не искусство. Вопрос приобщения людей к политике - главная проблема демократии. И очень слаб тот политик, который позволяет себе гневаться". Штирлиц всегда помнил, как отец рассказывал ему притчу о Плутархе, когда один из его рабов, человек порочный, но имевший понаслышке кое-какие познания о философии своего великого господина, был по приказу Плутарха приговорен к наказанию плетьми. За дело. Сначала раб кричал, что его наказывают зря, а потом принялся поносить Плутарха: "Ты же сам говорил, что гневаться грешно!" Плутарх усмехнулся: "На основании чего ты решил, что я охвачен гневом? Разве на моем лице или в моем голосе есть признаки возбуждения? Или я говорю с пеной у рта? Сказал ли я хоть что-либо, в чем бы мог раскаяться? Дрожу ли я от ярости?" И, повернувшись к тому, кто держал в руках плеть, Плутарх заметил; "А ты продолжай, братец, свое дело, пока мы тут рассуждаем о природе гнева..." "А. А. Г р о м ы к о (Союз Советских Социалистических Республик): Я уже сказал, что не считаю необходимым принимать какую бы то ни было другую резолюцию Советом Безопасности. Я также не считаю необходимым принимать поправку в духе предложения господина Эватта к тексту, который был одобрен Советом Безопасности. Я думаю, что попытки дать лучшее определение прав и функций Генеральной Ассамблеи, чем это дано в Уставе Организации, обречены на неудачу. |
