|
- Разведка какая-то, а не любовь... Запомни: нет плохих мужчин. Все зависит от того - любит его женщина или нет, хорошая она или плохая, лгунья или честная, ханжа или умная... Вот и все. Ты умеешь замечательно слушать... И я никогда, никогда, никогда, никогда, никогда, никогда никого не любила кроме тебя, и только с тобой, здесь, - она тоже хлопнула ладонью по кровати, - я впервые узнала, что такое чувствовать мужчину... Если б ты был со мной одногодком, я бы постоянно просила у бога красоты себе, я бы бежала возраста, я б жила в страхе за то, что ты увлечешься другой, они же еще такие хлипкие, наши одногодки, такие неперебесившиеся, а ты... Я молю бога только о том, чтобы ты всегда был рядом и ни в чем не разочаровался во мне... - Иди ко мне, - сказал Роумэн. Она легла, прижалась к нему и сразу же опустила левую руку на его сердце; плечо сделалось твердым - держит руку на весу. - У меня сейчас не болит сердце, - сказал он. - Да? Плечо обмякло, расслабилось. - Оно у тебя часто болит? - Когда меняется погода. И не болит, а молотит. - Хочешь, вылечу? - Конечно. Она стала целовать его грудь, прикасаясь к соску губами осторожно, словно к новорожденному. "Как странно, - подумал Роумэн, гладя ее по голове, по тяжелым, разбросавшимся волосам, - женщина, только-только родив ребенка, уже знает, как его надо держать на руках, как обнимать, а все мужчины пугаются, что малыш сломит шейку или подвернет ножку, они же такие у них нежные, как у цыплят... А женщина бесстрашна со своим младенцем, это е е. Страшно терять себя, она права, но еще страшнее потеря своего ребенка, и в этом нет ничего от собственника, в этом - преступление перед родом человеческим, потому что каждый ребенок - это чудо и тайна, неизвестно, кем он мог стать. Христос сделался Христом потому, что его распяли" когда он состоялся уже, а ведь, может быть, множество маленьких пророков ушли в небытие, не успев оставить по себе память словом..." - Ты не хочешь сменить профессию? - спросил он, продолжая гладить ее тяжелые, словно бы литые волосы. - Нет. - Намерена продолжать возиться с цифрами? - Да, - ответила она, оторвавшись на мгновение от его груди. - Я против. - Тогда поменяю. На кого? - На врача-кардиолога. - Хорошо. - А я уволюсь со своей паршивой службы и сделаюсь твоим менеджером. - Наладишь рекламу? - Еще какую! - Как это будет звучать? - Пока не знаю. Это очень трудно выразить, не подумав... Данте Алигьери долго ломал голову, прежде чем сделал свою работу. |
