|
Сколько лет я здесь живу, а все равно не могу привыкнуть, тоска какая-то, безнадежность, мрак... Штирлиц положил мелочь на медный поднос, что стоял возле телефонного аппарата, набрал номер своего х е ф е Отто Вальтера; старик лежал третий день без движения - скрутило бедолагу; как подняло в воздух под Седаном, в семнадцатом, так и ломает каждый год, несмотря на то что с двадцать девятого живет здесь; врачи порекомендовали "сменить обстановку", психический стресс был слишком сильным; повлияло на него и то, что лежал он в госпитале - койка к койке - с ефрейтором Адольфом Гитлером, - остановившиеся серо-голубые глаза, тяжелый, немигающий взгляд и давящий поток слов, вроде бы совершенно логичных, ладно поставленных одно к другому, но - если долго вслушиваться - больных, безнадежная паранойя, но при этом угодная несчастным людям, а сколько их тогда было в Германии?! После ноябрьского путча Гитлера, когда люди на улицах сострадали арестованному герою войны, рискнувшему сказать нации правду, после его "Майн кампф", после того, как он стал фюрером, Отто продал дом в Зальцбурге и уехал за океан, поняв, что рано или поздно Гитлер добьется своего, страна п р о г н и л а, гниющей падали был необходим стервятник со стылыми, безжизненными глазами. - Послушай, Макс, - сказал Вальтер слабым голосом (очень любил болеть, обожал сострадание, даже при пустяковом насморке просил нотариуса проверить завещание, уверял, что начинается менингит, отчего-то именно эта болезнь казалась ему фатальной), - на этот раз меня крутит как-то по-особому. Постоянное удушье, знаешь ли... Рикардо Баум, верный дружок, советует обратиться в клинику Фогеля, в Байресе... Так что на это время вместо меня останется Ганси... - Кто это? - спросил Штирлиц, сразу же перебрав в памяти всех тем немцев и австрийцев, с кем Вальтер поддерживал отношения. - Какой Ганси? Шпрудль? - Нет, нет, он приехал неделю назад, из Вены... Ты его не знаешь... Его прислал мой двоюродный брат, какой-то дальний родственник, просит поддержать... Ты его введи в курс дела и помогай, как мне... Наш с тобой контракт остается в силе, он будет платить тебе по-прежнему, я уже отдал все распоряжения... Если со мной что-нибудь случится, возьми себе мои "росиньоли" и ботинки девятого размера... И новые перчатки, которые я получил из Канады... Это мой тебе подарок за добрый и честный труд, Макси... - У вас простуда, - сказал Штирлиц, зная, что этим он обижает хозяина. - Обычная простуда. Выпейте горячего чаю с медом и водкой, снимет, как рукой, господин Вальтер. - Я думал, что жестокость свойственна только молодым, - вздохнул Вальтер. - Бог с тобой, я не сержусь. |
