|
.. - Бедненький, - вздохнул Мюллер. - Могу вас понять... Что ж, пошли... Мюллер поднялся, пропустил Штирлица перед собою и, когда они вышли из особняка, взял его под руку: - Хотите посмотреть авиационный праздник? - Можно, - согласился Штирлиц с видимым безразличием; грустно пошутил: - Готовите кадры для нового Люфтваффе? - Этим занимается полковник Рудель. Я ничего не готовлю. Я даю оценку подготовке, Штирлиц... Так вот к чему сводится мое предложение. Вы остаетесь здесь. У меня. Причем я не прошу вас капитулировать. Наоборот. Я предлагаю вам дружную совместную работу. Знаете, ведь порою старый враг оказывается самым надежным другом. Да, да, первые месяцы я здесь читал древних греков и римлян... - Что я буду у вас делать? - Думать, - ответил Мюллер. - Просто думать. И беседовать со мною о том, что происходит в мире. Я не потребую от вас никакой информации о ваших людях, о ваших руководителях, я не посмею унижать вас, словно какого-то агента... Нет, я приглашаю вас в компаньоны. А? На вас интересно оттачивать мысль... Мне сейчас приходится много думать, Штирлиц, переосмысливая крах. Вас бы не отправили сюда, не отдавай ваши шефы отчет в том, что идея национального социализма весьма привлекательна для людской общности, которая, становясь - численно - большей, качественно делается невероятно маленькой, а поэтому легко управляемой. Нужны апостолы, понимаете? Лишь апостолы не имеют права повторять ошибки тех, кто ушел... Пора вырабатывать универсальную доктрину, приложимую - по-разному, ясно, - к каждой нации. Они поднялись на поле аэродрома; пять самолетов местного клуба готовились к выполнению фигур высшего пилотажа; стыло ревели моторы; механики в аккуратных костюмчиках с эмблемами "Аэробель" сновали по полю с толстыми портфелями свиной кожи, - точно такие же были у авиаторов берлинского Темпельхофа. Гляди ж ты, подумал Штирлиц, даже портфели смогли вывезти, где бы ни жить, но жить так, как раньше. - Вон это поле, - сказал Роумэн пилоту. - Видишь, стоят самолеты? У них сейчас начнется праздник, свяжись с радиоцентром аэроклуба, я буду говорить с ними по-немецки. - О чем? - спросил Гуарази. - Скажу, что мы летим приветствовать их... Из Парагвая. - А они спросят, откуда ты узнал об их празднике? - Объявления были напечатаны в Санта-Фе, Кордове и Барилоче, Дик. - Пусть с ними говорит пилот... По-испански, - сказал Гуарази. - Я не хочу, чтобы ты говорил на незнакомом нам языке. - Ты не веришь мне? - Роумэн резко обернулся, зацепившись рукой за парабеллум пилота, показушно висевший на ремне крокодиловой кожи. - Если бы я тебе не верил, то вряд ли пошел на это дело. Макс. - Все же откуда тебе известно, что того человека, которого мы увезем отсюда, зовут Макс? Гуарази улыбнулся: - Не комментируется. |
