-  Готово! - проскрипел отвратительный голос. - Вот они, голубчики! А ну, мокрицыны дети, берись! Этого в «синий трефовый», этого в «черный бубновый», а этого, двухголового, ко мне в «особую», сама им займусь!

    Ваня глаз разжмурить не успел, как вонючие мохнатые лапы подхватили его и поволокли куда-то. Он попытался было воспротивиться, но на его голову обрушился тяжелый мягкий удар, и он тут же обмяк.

    Нет, никаких переговоров не получилось. Сразу по прибытии их растащили по разным помещениям и принялись допрашивать.

    Ваня оказался в кубическом помещении размером примерно 3х3х3 метра со стенами из ржавых железных листов и с белым потолком, посередине которого красовалось изображение бубнового туза черного цвета. Два огромных тарантула, покрытых редкой щетиной по белесой шкуре, с ловкостью, свидетельствующей о богатой практике, мигом оплели Ваню по рукам и ногам липкой паутиной толщиной в мизинец и встали перед ним, угрожающе покачиваясь на растопыренных мохнатых лапах, злобно уставившись на него тусклыми пуговицами глаз - по шести на каждого.

    Впрочем, это были всего лишь подручные, а главным там был гигантский богомол, совершенно заплесневелый от старости и шибко страдающий то ли от каких-то паразитов, то ли от какой-то кожной болезни. Плоскую хитиновую харю его между выпученными глазищами украшала зажившая трещина, ханжески сложенные перед тощей грудью зазубренные руки-клешни были испачканы комковатыми потеками - должно быть, остатками завтрака. Или обеда. Словом, зрелище он собой являл отвратное, хуже, чем тарантулы.

    С минуту он разглядывал Ваню, поворачивая башку справа налево и слева направо, затем проскрипел:

    -  Это ты. Я тебя узнал.

    -  Вы - меня? - удивился Ваня.

    -  Да. Не отпирайся. Это ты двадцать лет назад треснул меня багром между глаз. На Планете Негодяев.

    -  Помилуйте, - сказал Ваня. - Я никогда не был на Планете Негодяев.

    -  Посмотри на меня, - проскрипел богомол.

    -  Смотрю.

    -  Я - богомол Синда. Ужаснись.

    -  Пожалуйста, если вам так удобнее. Ужасаюсь.

    -  Правильно делаешь. Хвалю. У меня не врут. У меня говорят правду.

    -  Но я и говорю правду! Не я это!

    -  Верно. Это не ты. Потому что ты - доктор Итай-итай.

    Ваня вытаращил глаза.

    -  Кто?

    -  Ты. Ты - доктор Итай-итай. Не отпирайся.

    -  Вы ошибаетесь, - проникновенно произнес Ваня. - Доктора Итай-итай вообще еще не…

    -  Ты не доктор Итай-итай?

    -  Нет же, говорю вам… Дело в том, что…

    -  Где доктор Итай-итай?

    -  Слушайте, гражданин Синда, я же говорю вам: доктор Итай-итай еще не родился! Он родится, только через три столетия! Давайте я вам все объясню…

    -  Я не нуждаюсь в объяснениях. Кто из вас доктор Итай-итай?

    -  Тьфу, пропасть! - разозлился Ваня. - Что за бестолочь… Вы меня выслушать можете или нет?

    -  Ты меня утомил. Ты все время врешь. У меня говорят правду. Придется пытать.

    И Ваню принялись пытать. Это было необычайно болезненно и тягостно и совершенно бессмысленно. Ах, недаром Мээс так ужаснулся, когда ему предложили принять участие в экспедиции! Пытали мясники сигуранце-дефензиво-гестапного толка, готовые зверски замучить хоть сотню носителей разума в расчете на то, что в агонии хоть одна из жертв выдаст нужную информацию.