- Точно.

- Уж наверняка рации у них есть, а может, и другая техника, продолжал он, - и другие подразделения - тоже. Они вообще здорово хорошо оснащены, сволочи эти... Я посмотрел - все на них крепкое, новенькое...

- Тогда молите Бога, - говорит Томас, - чтобы у них не было вертолетов.

- А если мы пойдем только по ночам?

- Тогда потеряем все, что сейчас нагнали. - Он поднялся. - Пошли. Надо идти.

Туман, к сожалению, разошелся совсем. Небо над головой было сырое, холодное, но высокое, чистое небо. По серому фону ползли две тучки с рваными краями.

- Томас, - говорю, - нам надо где-нибудь раздобыть поесть. Мы ведь загнемся.

- Во-первых, я не хочу стрелять, - сказал он, - тут все очень далеко слышно. Во-вторых, не хочу разводить костер...

- Ты прав, - согласилась я, - это очень опасно. Но если ты хочешь, чтобы мы и дальше шли хотя бы такими темпами, все равно придется что-нибудь придумать.

- За перевалом есть какие-то деревни. Там можно что-то стащить, на худой конец.

- Так то за перевалом...

До этого я не чувствовала голода просто потому, что не до того было. А теперь у меня начали трястись руки.

- Хорошо. - Томас резко повернулся ко мне. - От меня-то ты чего хочешь? Предположим, я готов подстрелить все, что движется. Ну как, движется что-нибудь?

- Пока нет. - Я устала. Я просто устала.

И мы побрели дальше. Для того чтобы пересечь проклятую воду, пришлось стащить ботинки и закатать штаны - она была холодная, как смерть. На дне перекатывались острые камни - первые два шага я их еще чувствовала, а потом ступни онемели от холода.

Вся переправа заняла минут десять, но отняла много не столько сил, сколько тепла, которое нечем было возместить. Подъем становился все круче, это не было настоящим восхождением, потому что скалолазанье предполагает все-таки большую степень опасности. А тут нужно было опасаться подвернуть или сломать ногу - ну и все. Тут я кое-что вспомнила, догнала Томаса, который шел в нескольких шагах впереди, и спросила:

- А кстати, что с Кристиной? На самом деле?

- Да ничего, - ответил он. - Там с автоколонной ехал кое-кто из наших. Она уже, скорее всего, дома.

- Если вы так беспокоились о том, чтобы все были в безопасности, если так подстраховывали, то как вообще получилось, что мы сюда попали?

- Маршрут, по которому мы шли, - объяснил он, - а если бы нас тогда не обстреляли, то и ехали бы, - это, в принципе, проверенный маршрут. Он проходит всего через два округа, и в каждом у нас есть свои связи. Но то, что в примыкающем округе вспыхнет междоусобная война, - этого мы не ожидали. Таких данных у нас не было. И кто мог знать, что тот водитель с перепугу сюда заедет?

- Вы тоже не все можете! - сказала я чуть ли не торжествующе.

- Конечно, нет.

- А что случилось там, кстати, в том поселке? Чего он так испугался?

- Знаешь, - говорит, - меня самого это очень беспокоит. Потому что я понятия не имею.

- Так что же там все-таки могло произойти?

- Ведь я же сказал - не знаю.

Между камнями блестел лед. Тут вообще было холоднее, чем в предгорьях. На одном из склонов повис грязный снежный язык. Тут уже даже кусты практически не росли, потому что почва была уж очень скудной. Идти уже стало опасно - здоровые, острые глыбы и парочка-другая неприятных обрывов.

Томас шел впереди - легко, без напряжения, а мы тащились за ним. Я уже даже не ощущала ни неловкости, ни угрызений совести - просто старалась по возможности не падать.

- Послушай, - сказал Игорь тихо. - Погоди немного.

Я замедлила шаг. В результате мы тут же отстали.

- Ты знаешь, - говорит он. - Я подумал. Тут что-то неладно. Я ему не доверяю. Кто он такой?

Я вздохнула.

- Не знаю.

- Понимаешь, - говорит он, - я, наверное, идиот, но мне кажется, в нем есть что-то странное.