Это привело его к мысли, которая никогда раньше не приходила ему в голову. Да и не могла прийти при его отношении к тому человеческому сообществу, которое называется кратким словом «знать». Но ради Рейвен, ради ее душевного спокойствия он, к собственному удивлению, готов был забыть о своих принципах.

О чем идет речь? О том, чтобы купить титул для Рейвен. Да да, именно купить. У него сейчас есть деньги, а у принца регента, как он недавно услышал, опустели сундуки в результате расходов на две войны. К тому же упрямый парламент не очень то раскошеливается в ответ на его просьбы. За кругленькую сумму, Келл был почти уверен, он будет возведен в рыцарское достоинство и получит титул «сэр». Или, на худой конец, станет бароном.

О своем намерении он поговорил с Джереми Вулвертоном, когда тот вернулся в Лондон в конце января.

– Думаю, это будет не трудно, – сказал тот, не скрывая своего удивления. – Один мой дружок получил недавно титул графа, одолжив принцу кругленькую сумму, на возврат которой нет никакой надежды. Если хотите, я замолвлю ему словечко и о вас. Но все же я не понимаю, ведь вы никогда…

Келл криво усмехнулся.

– Я и сейчас так же смотрю на это. Однако для Рейвен эти вещи кое что значат. Тем более мать взяла с нее клятву, что она выйдет замуж только за человека с титулом. Пускай, хоть с запозданием, так и будет.

Собеседник больше не говорил об этом, удовлетворившись тем, что ответил Келл, а он сам испытал некоторое облегчение: дело казалось почти решенным. Пусть это будет его новогодним подарком Рейвен. Пусть она улыбнется, принимая титул. Для него сейчас ее улыбка, черт возьми, стала так много значить!..

В начале февраля даже опасливые люди посчитали лед на Темзе достаточно прочным для того, чтобы устроить на нем ярмарку. Об этом оповестили газеты, и Келл предложил Рейвен принять участие в народном веселье.

Для гулянья было расчищено место возле Лондонского моста. Сразу же там появились палатки и киоски со всевозможными товарами, едой и напитками, а также качели, карусель, площадки для игры в кегли и танцев.

Все это было совершенно ново для глаз Рейвен, особенно игры «Красное и черное», «Колесо судьбы» и другие.

Келл тайно любовался ее разрумянившимся лицом, блестящими глазами – она была похожа на девочку, впервые в жизни попавшую на праздник.

– Ты скучаешь по своему острову? – спросил он.

Она взглянула на него с недоумением, не сразу поняв, о чем он говорит.

– Иногда скучаю, – ответила она потом. – Больше всего по теплу и голубому небу. Но мамы там нет, а без нее…

– И все же хотела бы когда нибудь вернуться?

– Возможно… Англия, по правде говоря, не кажется мне моим настоящим домом. А для вас?

– Пожалуй, нет, – сказал он после некоторого раздумья и добавил: – Я бы ни одно место не назвал своим домом.

– Даже Ирландию?

– Да. Правда, мои счастливые детские воспоминания все таки связаны с ней, однако со смертью матери… – Он, не договорив фразу, умолк. – Когда я вернулся туда уже юношей, – заговорил он вновь, – все волшебство этих мест для меня исчезло. Слишком тяжко мне там пришлось. А то, что я наполовину англичанин, добавляло мне неприятностей. Как здесь, в Лондоне, моя ирландская половинка.

– А побывать на островах Карибского моря вам никогда не хотелось? – вдруг спросила она.

Келл улыбнулся прозвучавшему по детски вопросу.

– Наверное, хотелось.