Перехожу на официальный жаргон:

- Дыролаз Сипягин, доложите обстановку и дайте изображение.

Голограмма показывает тускло освещенную боевую рубку. Омар наводит камеры на фигуру, одетую в скафандр неизвестной мне конструкции. Я вижу человекообразное тело. Сквозь прозрачный щиток шлема можно разглядеть голову жутковатой формы - какой-то гибрид саблезубого тигра с ящером.

- Шеф, других таких трупов нет, - бормочет Омар. - Рядом с ним - командир и старший офицер, оба в скафандрах. По-моему, все убиты радиацией. Борт-журнал у меня - и рукописный, и лазерные кристаллы.

Много ли пользы от кристаллов, если на крейсере бушевал смертельный ливень нейтронов... В полной прострации задаю самый идиотский вопрос сегодняшнего дня.

- Чужак мертв?

- Вроде бы... - Изображение дергается, и я понимаю, что Сипягин пошевелил камеру, пожав плечами. - Скафандр порван, а температура здесь...

Ну, естественно. Мог бы и не спрашивать. Хотя нельзя исключить, что неизвестный науке и разведке гуманоид погиб не вместе с экипажем, но проник на "Нереиду" много позже. Например, за час до появления отставного боцмана Сипягина.

На базе, скорее всего, слышат нашу беседу, но не вмешиваются. Наверное, ждут инструкций с Земли. Или вообще не пришли в себя. Или не слышали... Ответственность незаметно наваливается на меня, поэтому приходится отдать приказ:

- Возвращайся. Иду на стыковку. - И, запустив ионные движки, переключаюсь на штаб: - Адмирал, у нас легкие осложнения. Как только я вытащу "Нереиду", обеспечьте охрану силами военной контрразведки. Никому не входить на борт до прибытия комиссии с Земли. Передайте в Генштаб сигнал "четыре семерки".

Уж теперь-то они просто обязаны смекнуть, что происходит. Неизвестная внеземная раса - это больше чем научное открытие. Это - политическое событие чрезвычайной важности.

Отгоняя прочь посторонние мысли, направляю "Паровоз" к "Нереиде", подхожу на минимальную дистанцию и присоединяюсь магнитным захватом к корме крейсера. Бросив последний взгляд на приборы, убеждаюсь, что оранжевое смещение остается в разумных пределах и медленно колеблется в районе 46 - 48 минут

Прибежав в тамбур, натягиваю скафандр. В это время гудят моторы и лязгают створки люка, потом сквозь переборку проникает слабый шум бурлящей жидкости. Вернувшийся Омар купается в камере биологической обработки. Потоки кипятка смывают с его скафандра следы пребывания на старом корабле - вдруг там завелась какая-нибудь зараза. Наконец Омар выходит, и я говорю:

- Давай к штурвалу. Я пошел резать.

Для постороннего слуха - галиматья, но боцман прекрасно меня понимает, а большего не требуется.

Выбравшись из шлюза, пристегиваю фал к карабину скафандра, перебираюсь на корпус "Нереиды" и бегу в противоположный конец крейсера - туда, где переплелись антенны и прочие торчащие наружу элементы конструкции двух кораблей. Между прочим, здесь опасно: неподалеку нависает вздутие стенки ЧД-канала. Сделаешь неверное движение - и окажешься в зоне, где гравитация меняется с неприятной резкостью, так что размажет, не спросив имени-отчества.

Стараясь держаться на разумном удалении, кладу на плечо громоздкий контейнер лазерной мортирки и навожу прицел на стойку антенны. Нажатие гашетки выбрасывает очередь сокрушительных импульсов, лучи слепят даже сквозь мгновенно потемневшие светофильтры, так что некоторое время я вообще ничего не вижу. Потом зрение возвращается, и становится понятно, что мои выстрелы разрезали место сцепления.

Теперь нужно разъединить самый гнусный контакт - решетчатый пандус "Звезды Австралии" воткнулся в пробоину, разодравшую борт "Нереиды". Конечно, может оказаться, что достаточно как следует дернуть, и крейсер освободится, но лучше не рисковать.