Что же он хотел сказать и не сказал? Нам. Этого никто не узнает. Обидно. Рассчитываешь на духовноподъемную беседу, а приобретаешь окровавленные фрагменты. Неприятно. Неприятно так опрометчиво поступать.

Следовательно у майора были причины заталкивать ствол пистолета Макарова под язык. Но какие причины? Такие бойцы добровольно не уходят. Помогли? А почему бы нет? Инсценировали самоубийство. Отыграл служака и на покой вечный. В лучших традициях нашего времени.

Вернувшись в усадьбу, мы обнаружили, что графская постройка ХYII века превращается в дворец будущего. С кислотными разводами на стенах, современными цветными витражами, мраморной парадной лестницей. Кого не хватало для полного счастья, так это павлинов, дерущих глотку между сосен и пихт.

Я хотел вмешаться в строительно-восстановительный процесс, но понял лучше заниматься своей работой. Тем более ситуация находится не под контролем. Пока. Необходимо во что бы то ни стало обтрупить, скажем так, господина Орехова. Потому, что с подобной мечтой носится он сам — первым грезит возложить на мою могилу букет незабудок.

Надеюсь, не родилась ещё такая сука, которая бы могла сделать меня? Я обречен на бессмертие, пока в этом дольнем мире обитают скурлатаи в человеческом облике. Думаю, все понимаю о чем речь?

Вечером я собрал группу. Для детального обсуждения новой акции «Памятник». Наши попытки обнаружить господина Орехова не принесли успеха, и я решил пойти на крайнюю меру: встретиться с теми, кто оплачивал его труд. А почему бы и нет? Я предлагаю банкирам хорошие условия. Они их принимают. Или не принимают. И жизнь продолжается дальше.

— Уверен, что пойдут на сдачу? — спросил Никитушка, отлично разбирающийся в карбюраторах и тормозных колодках, но не в психологии противника и его душевных порывах.

Надо признать, что шумные трамваи со слонами-трубадурами порой колесили по моим мозговым рельсам, и по этой причине я был несколько неровен в общении с окружающим миром. И пропускал мимо ушей некоторые малосодержательные вопросы.

— Начинаем в два часа дня, — продолжал я инструкцию. — У памятника А.С. Пушкина.

— Уверен, что пойдут на сдачу? — не унимался мой друг. — Чего ржете? Пусть ответит на поставленный вопрос.

— Он тебя пристрелит, — предупредил товарища Хулио. — И ему ничего не будет.

— Почему?

— Потому, что контужен. На всю голову.

— О чем это вы? — поинтересовался я.

— Это мы так, — уверил Хулио. — Прошу продолжать, командир.

— Спасибо, — рявкнул. — И ещё неизвестно, кто из нас контуженный более.

— Тогда отвечай на вопросы, — потребовал Никитин.

— А вопросы потом, — держался из последних сил. — Если до этого, я кого-нибудь не пристрелю.

Тонкий мой намек все поняли — посмеялись полезной шутке и мы продолжили.

Итак, начало акции в 14.00. Для контроля моей встречи с банкирами Дубовых и В.Утинским группа занимает следующие позиции.

Джип с Никитиным и ракетной установкой «Stinger» держит южный сектор обстрела. Диверсант Куралев в полной боевой выкладке прикрывает север, сидя на лавочке у фонтана и любуясь радужной водяной пыльцой и детьми. И голоногими их мамами.

— А если какая-нибудь мама?..

— Я сказал, вопросы потом.

Морпех Коля Болотный у памятника великому поэту делает вид, что ждет любимую. Для конспирации нужно купить цветочки. И спрятать туда крупнокалиберный пулемет.

Резо мается на балюстраде кинотеатра «Пушкинский», изображая из себя любителя кино, ожидающего начало просмотра порнографического фильма «Цирюльник».