Бетти Ли – одна из красивейших женщин, которых я знаю. Она стройна, грациозна и мила в обращении. Рядом с ней Джудит кажется грузной, крикливой и едва ли не мужеподобной.

Джудит и я женаты уже восемь лет. Мы познакомились, когда я учился в медицинской школе, а Джудит была на последнем курсе колледжа Смита. Она выросла на ферме в Вермонте и, подобно многим красивым женщинам, не слишком умна.

Позвонив ей, я сказал:

– Присмотри за Бетти.

– Хорошо.

– Успокой ее.

– Хорошо.

– И не подпускай к ней газетчиков.

– А они придут?

– Не знаю. Но если нагрянут, гони их прочь.

Джудит сказала, что так и сделает, и положила трубку.

Я тотчас позвонил Джорджу Брэдфорду, поверенному Арта. Джордж был толковым правоведом и знал нужных людей. Он возглавлял юридическую фирму «Брэдфорд, Стоун и Уитлоу». Его не оказалось в конторе, и мне пришлось оставить сообщение.

Наконец я позвонил Льюису Карру, профессору клинической медицины из бостонской Мемориальной больницы. В регистратуре не сразу нашли его, а когда отыскали, Льюис, по своему обыкновению, резко буркнул в трубку:

– Карр у телефона.

– Лью, это Джон Берри.

– Привет, Джон, что у тебя на уме?

В этом был весь Карр. Большинство врачей соблюдают некий ритуал телефонного общения: сначала – вопрос о самочувствии, потом – о работе и, наконец, о семье. Но Льюис не придерживался заведенного порядка. И не только в телефонных разговорах.

– Я звоню насчет Карен Рэнделл.

– А что такое? – Его голос зазвучал настороженно. Похоже, в Мемориалке не было охотников обсуждать эту тему.

– Расскажи все, что знаешь о ней. Может, слышал что‑нибудь?

– Понимаешь, Джон, ее папаша – большая шишка. Поэтому я знаю все и не знаю ничего. Кто интересуется ею?

– Я.

– Лично ты?

– Вот именно.

– С какой стати?

– Я дружен с Артом Ли.

– Так его замели? Я слышал об этом, но не поверил. Мне всегда казалось, что Ли слишком умен, чтобы…

– Лью, что произошло вчера вечером?

Карр вздохнул.

– Господи, тут такое творится. Поганые дела. Амбулаторное отделение гудит как улей.

– Что ты имеешь в виду?

– Сейчас я не могу говорить об этом, – сказал Карр. – Лучше приезжай ко мне.

– Хорошо, – ответил я. – Где тело? У вас?

– Нет, в Городской.

– Вскрытие уже было?

– Понятия не имею.

– Ладно, я загляну к тебе через несколько часов. Можно раздобыть ее историю болезни?

– Сомневаюсь. Сейчас она у старика.

– Хорошо, до встречи.

Я повесил трубку, опустил в щель телефона еще один десятицентовик и позвонил в морг Городской больницы. Секретарша подтвердила, что тело у них. Секретаршу звали Элис, и она страдала гипотиреозом, поэтому голос ее звучал так, словно она проглотила контрабас.

– Вскрытие уже было? – спросил я.

– Вот‑вот начнется.

– Не могли бы они немного подождать? Я хотел бы присутствовать.

– Едва ли это возможно, – протрубила Элис. – Тут какой‑то непоседа из Мемориалки. Ему не терпится взяться за нож, так что поторопитесь.

Я сказал, что уже выезжаю, и повесил трубку.

5

Многие бостонцы свято верят, что в их городе можно получить лучшее в мире медицинское обслуживание. Эта точка зрения укоренилась в умах горожан так прочно, что почти никто не берется оспаривать ее.