– Весь мир рушится. И вам нет места в том, что будет. Госпожа Бранвин, иди ко мне. Иди скорее. Иди первой и приведи других.

– Нет, – ответила Бранвин, ответила тихо, но от всего сердца; и закричала, ибо, казалось, Смерть тянется к ним: – Нет! – мир дрогнул. – Уходи! Оставь моих людей!

– Вы мои. Эти люди принадлежат мне. – Смерть подошла ближе и обнажила меч – он заиграл зловещими огнями. – Ризи, Барк и Донал…

– Оставь их! – вскричала Бранвин. Она замерзла, сбегая с холма. Мужчины медленно шли за ней в бесцветном и страшном свете. Они пытались остановить ее, протягивали руки и таяли, как мир. – Оставь их, отпусти их, а я пойду с тобой.

– О боги, нет! – воскликнул Барк и, бросившись вперед с мечом, скрестил его с оружием Смерти. Железный клинок распался, оставив его безоружным. И мир завертелся вокруг них.

Цвет начал возвращаться – сначала бледный, как на большинстве лугов – оттенок зелени и прохлады. Мгла расступилась, пропуская солнце и деревья с серебристыми листьями, окружавшими их – а дальше складками расходились холмы.

– Барк! – воскликнул Донал. Но из всех только Барка не было рядом, и все духи покинули их. Все, что остались, потрясение взирали вокруг. Тишину нарушал только ветер.

– Милости просим, – пропел голосок. – Милости просим, о, золотая госпожа! О, проходите, проходите, проходите!

То был Граги, скорчившийся на камне. Рядом с ним стояли три пони и пегая кобыла.

– Граги, – промолвила Бранвин, – о, Граги, куда проходить?

– Вы уже здесь. Ступайте, ступайте за мной. Кто верхом, кто пешком – недалеко, недалеко, о мои люди, моя золотая госпожа, идите за мной, кто как может.

Ризи хотел идти, но не смог. Его люди подхватили его на руки и подняли на лошадь. Так же поступили они и с другими ранеными, и пони осторожно повезли их.

А Граги шел впереди, пританцовывая по дороге, все вверх и вверх по долине, а вокруг разворачивались холмы. Они шли из последних сил, в надежде на встречу.

Все тот же хутор лежал перед ними, разве что дом еще больше покосился.

Они двигались так быстро, как могли, в конце некоторые даже побежали, ибо с холма к ним неслись люди Кер Велла, а впереди всех двое рыжеволосых детей.

– Мев! Келли! – вскричала Бранвин и бросилась, чтобы заключить их в свои объятия. Мурна подбежала, и Шон, и кухарка, Шамара, Кован, и кузнец, и родня Донала – и не было недостатка в слезах, и смех мешался со слезами – они радовались тому, что удалось спасти.

– Нас привели эльфы, – сказала Мев. – Они здесь.

Последними подошли хуторяне со своим высоким рыжеволосым хозяином и его золотокосой женой.

– Проходите, – сказал этот Барк, столь похожий на их родного. – Милости прошу сюда и еще раз трижды милости прошу. Тут вам понравится больше, чем там, где вы были прежде, и оставайтесь столько, сколько пожелаете.

XVIII. Прощание

Пришла осень, а затем и зима, и Ши, проезжавшие мимо хутора, стали появляться реже и уже не приближались, мелькая на расстоянии, и чаще по ночам среди ветра и раскатов грома, налетавших, как зимняя буря.

Но как бы ни был глубок снег на полях, на хуторе было тепло и уютно, здесь всем нашлось место и занятие. Амбар с западной стороны дома был теплым и чистым; кое‑кто устроился на сеновале – он обосновался повсюду, этот народ Кер Велла, словно птицы, и снова начал смеяться, когда ужасы миновали, а раны стали залечиваться. Дети играли с детьми хуторян и строили снежные крепости, а крестьяне уже поговаривали о весне.