– Это из‑за его раны, – внезапно прервала молчание Бранвин. – Он болен.

– Он утверждает, что пробрался сквозь ряды неприятеля и перелез нашу стену, – ответил Скага. – Он дал нам добрый совет. Но кто он на самом деле? Откуда он прибежал? И кого мы приняли в то время, когда наши жизни зависят от закрытых ворот?

Киран поднял голову и встретился глазами со Скагой.

– Я из Кер Донна, – промолвил он. – Мы служим одному королю.

Скага ответил ему суровым взглядом, и никто не шелохнулся.

– Это все его рана, – повторила Бранвин. И Киран почувствовал к ней благодарность за это.

– Мы не видели раны, – ответил Скага.

– Хотите? – спросил Киран, ибо у него не было недостатка в шрамах. Он изобразил на лице своем гнев, но на деле стыд пожирал его. – Можем пойти в оружейную, если хочешь. Можем поговорить там об этом, если желаешь.

– Скага, – с укоризной заметила Бранвин старому воину, но госпожа Мередифь прикоснулась к дочери рукой, делая ей знак умолкнуть. И Скага встал. И Киран поднялся на ноги, готовясь следовать за ним, но Скага кликнул пажа.

– Меч, – сказал Скага. И мальчик принес его от дверей. Киран стоял не шевелясь, чтобы не опозориться в глазах всех. Бранвин вскочила на ноги, за ней поднялась госпожа Мередифь, и один за другим все повставали.

– Я хочу посмотреть, как ты будешь держать меч, – сказал Скага. – Мой сгодится. Он из доброго старого железа.

Киран ничего не сказал. Сердце екнуло у него, и камень загодя отозвался болью. Он взглянул в глаза старого воина и понял, что тот повидал больше на своем веку, чем остальные. Скага вынул меч из ножен и протянул ему; он взял обнаженное лезвие в руки, стараясь скрыть боль, отразившуюся на его лице. И не смог. Он протянул оружие обратно, чтобы не обесчестить его, уронив, и Скага сурово принял его. В зале застыла мертвая тишина.

– Нас обманули, – медленно выговорил Скага, и глубокий его голос был печален. – Ты принес нам сладкие слова. Но ваши дары никогда не бывают без расплаты.

Послышались всхлипывания. То была Бранвин, которая вдруг вырвалась из объятий матери и выбежала из зала. И это причинило ему боль не меньше, чем железо.

– Я сказал вам правду, – промолвил Киран.

Ему никто не ответил.

– Король придет сюда, – продолжил Киран. – Я вам не враг.

– Мы слишком долго живем рядом со Старым лесом, – произнесла госпожа Мередифь. – Заклинаю, скажи мне правду. Жив ли мой господин?

– Клянусь тебе, госпожа, он дал мне кольцо со своей руки и был жив и здоров.

– А чем клянется ваш эльфийский люд?

У него не было ответа.

– Что будем делать с ним? – спросил Скага. – Госпожа? Железо удержит его. Но это будет жестоко.

Мередифь покачала головой.

– Возможно, он говорит правду. И в ней вся наша надежда, не так ли? Зачем нам лишние враги сейчас, когда своих достаточно. Пусть делает, что хочет, и лишь приставь к нему охрану.

Киран склонил голову, благодарный и за это. Он не взглянул ни на Скагу, ни на других, лишь посмотрел на госпожу Мередифь. Но более она ничего не сказала, и он тихо вышел из зала и поднялся наверх в предоставленную ему комнату, где, по крайней мере, он был избавлен от укоризны их глаз.

Спустилась тьма. Лампада не горела, и он знал, что из прислуги никто к нему не поднимется сегодня. Он закрыл за собой дверь и сквозь дымку слез уставился в окно. Ночь, обрамленная камнем, была светла.

Где‑то, обманутая, рыдала Бранвин.