– Значит, он к тебе приходит?

– Возможно, и ко мне.

– А я думал… – начал Келли, и голос у него оборвался.

– Т‑с‑с! Не называй имен на берегу реки, – сказала Ши. – Кили подслушивает. Пойдем. Пойдем отсюда. В реке водятся твари и пострашнее эквиски.

Она протянула им руки, и Мев мрачно задумалась, и Келли в нерешительности посмотрел на их высокую спасительницу.

– Теперь вам страшно, – сказала Ши. – Это хорошо. Но вы боитесь не того, кого надо, и это дурно. Тогда идите, как хотите.

– Пойдем, – позвал Келли Мев и взял сестру за руку. И они полезли вверх по берегу от Ши, продираясь сквозь заросли меж серых валунов. Здесь рос и папоротник, но его заглушили колючие кусты, чьи шипы царапали их, вцепляясь в волосы и одежду.

– По‑моему, мы неправильно идем, – заметила Мев, спустя немного времени. – Я думаю, нам надо свернуть левее.

Келли послушался ее, и какое‑то время идти было легче, но это была не тропа, и вскоре они остановились, оглядываясь, держась за руки и отчаянно желая вновь оказаться дома.

– Надо идти, – сказал Келли.

– Но куда? – спросила Мев – Боюсь, я завела нас в неизвестное место. Тропы нигде не видно поблизости.

– Я покажу вам, – послышался голос, а за ним возникла Чертополох в самой гуще колючих зарослей, где ни один человек не мог бы пройти.

– Это она или лишь кто‑то похожий на нее? – засомневался Келли. – Мев, не верь ей.

– Еще того умнее, – сказала Чертополох и, выйдя из зарослей, вновь протянула им руки, уже уверенней и более настойчиво. – Но этот путь ведет к Ан Бегу, и сомневаюсь, чтобы вы хотели туда попасть. Я говорю – пойдем, Келли и Мев, пошли сейчас же.

И их потянуло к ней, почти так же сильно, как к водяной лошади, и сначала Келли, а затем и Мев пошли, хотя и мучимые сомнениями, которые в совокупности рождали недоверие.

– Ну что ж, меня зовут, – сказала Ши. – Я слышу голос вашего отца. Если он окликнет меня в третий раз, мне придется оставить вас, и это уже будет опасно. Лес проснулся, и ему грозит опасность не меньшая, чем вам. Идемте, я сказала, идемте сейчас же!

И Мев пошла. Слова об угрозе, нависшей над отцом, победили ее сомнения; и Келли, хоть и не сразу, бросился бегом их догонять.

– Ах! – в испуге вскрикнула Мев, ибо Ши накрыла их своим серым плащом, и солнце скрылось из вида. И сильные руки обхватили их, затопив благоуханием цветов и травы, и туманная дымка закрыла им взор, все сгущаясь и становясь темнее. Мев начало клонить в сон, и она знала, что ей должно быть страшно, но страх почему‑то не приходил. И Келли знал это и пытался противиться сну, по крайней мере, так думал, но сон окутал его – он услышал, как Ши прошептала его имя.

Укутанные в дымку, они спали, сами не желая того. Так и принесла их Арафель и нежно уложила на папоротник.

– Они невредимы, – сказала она их отцу. И сердце ее сжалось от боли при виде того, как годы обошлись с этим человеком. Но больнее всего было ей видеть его испуг и то, как он побежал и упал на колени рядом с детьми, как он поднял их спящих на руки, и обнял, прижав к себе, словно к нему вновь вернулась оторванная часть сердца. Арафель, скрестив ноги, опустилась на землю, чтобы не смотреть на него сверху вниз, и задумчиво оглядела их всех троих, пока Киран приходил в себя.

– Они спят, – заверила она его, ибо он мог превратно истолковать этот сон. – Так проще было их принести сюда.

– Арафель, – промолвил он, прижимая к сердцу своих детей, две золотые головки, спрятавшиеся под его русой бородой.