Глава 27

Едва лишь они въехали в лес, как им тут же пригодилась часть снаряжения, а именно – плащи. Киртиан в жизни не видел, чтобы дождь так лил. Хорошо, что он поинтересовался здешним климатом, когда подбирал снаряжение! И хорошо, когда в эльфийском доме женщины на равных с мужчинами. Киртиан даже и не предполагал, что шелк можно сделать полностью водонепроницаемым. Очевидно, вечно высмеиваемая «женская магия», используемая для ваяния цветов, имела и множество других сфер применения, но женщины редко делились этим с мужчинами. Киртиан не стал бы их за это осуждать. «Венцы творенья», каковыми себя считали эльфийские лорды, скорее всего, отнеслись бы к успехам слабого пола как к пустякам, даже не заслуживающим похвалы. Киртиану так и представилась картинка: несколько недовольных дам сидят в будуаре, размышляют о промокших мужчинах и весело говорят друг другу: «Поделом. Пускай останавливают дождь, раз они такие умные».

Плащи с затяжками на капюшонах и одежда с верхним водостойким слоем позволяли путникам с интересом отнестись к перемене обстановки, которая в ином случае стала бы мучительной. Если удавалось что‑либо рассмотреть сквозь мрак, становилось ясно, что вокруг раскинулся весьма необычный лес.

Тюки, навьюченные на мулов, были накрыты водонепроницаемыми полотнищами – тентами от палаток. Это означало, что вещам и припасам дождь не страшен: а значит, вечером отряд сможет устроить сухую стоянку. Немаловажное соображение.

В конце концов, избыток воды лучше, чем ее недостаток. Их ведь могло занести и в пустыню. А даже Киртиан не был уверен, что его магии хватило бы, дабы обеспечить всех водой. Кроме того, в пустыне можно ездить только на грелях, а в поместье Киртиана их никогда не разводили – значит, никто в них и не разбирался. Здесь же, в лесу – ну, и в пещерах тоже, – была лишь одна серьезная проблема: нельзя было позволить себе промокнуть и замерзнуть, ибо ни сохнуть, ни греться тут было негде.

Дичь здесь водилась, если не в изобилии, то уж в достатке точно. Правда, пока что им на глаза попадалась лишь всякая мелочь. Но опытные лесные жители – а их в отряде хватало – не отворачивались от мелкой дичи в бесплодных попытках отыскать что‑нибудь покрупнее. Четверо лесничих быстро поставили на свои арбалеты более мощные лучки, достали стрелы и принялись стрелять в то, что попадалось по пути. Постепенно у лук седла повисли связки жирненьких тушек.

Дождь так и не прекращался. Правда, иногда он переходил в мелкую морось; она скапливалась на ветках деревьев и капала с каждого листика и каждой иголки. Потом дождь вновь набирал силу, и все вокруг скрывалось за его пеленой; видимость сокращалась до десятка шагов.

Киртиан прекрасно сознавал, что его навыки лесной жизни весьма ограниченны. Потому он ехал в середине группы. Линдер ехал впереди Киртиана, а Хоби – позади.

Молодые лесничие, разбившись на пары, возглавляли и замыкали маленький отряд. Киртиана немного удивляло, что их караван, семь лошадей и столько же мулов, производит так мало шума; но с другой стороны, тропа, по которой они сейчас ехали, – она вела примерно в том направлении, где находились предполагаемые пещеры, – была усыпана толстым слоем опавшей хвои. А всадники не гнали коней, чтобы не утомлять их прежде времени, Ноэт, ехавший во главе отряда, двигался, чуть склонив голову набок и внимательно прислушиваясь. Следовавший за ним Шалван изо всех сил вглядывался в туманную пелену дождя. Замыкающие, Халеан и Рессо, точно так же поделили обязанности между собой.

Кроме всепроникающего шума дождевых капель, барабанящих по плащам и подстилке из хвои, стекающих по стволам и шлепающихся на листву, путников сопровождали и другие звуки, свидетельства внутренней жизни леса.

Киртиан воспринял это как хороший знак: значит, за ними никто не следит тайком. Вороны довольно быстро привыкли к путникам, перестали оглашать воздух встревоженным карканьем и вернулись к своим вороньим делам, лишь изредка появляясь и словно проверяя, далеко ли люди уехали.