Другой человек немного помолчал, потом разразился громовым хохотом.

– Служанку, говоришь? Интимного плана? Ах ты, хитрый старый пес! Я и не думал, что ты на такое способен!

Или у тебя среди твоих травок водятся такие, которые помогают этому делу?

Брюс снова кашлянул. Его собеседник расхохотался еще громче.

– В следующий раз, прежде чем разбираться с интимными проблемами, спроси сперва позволения у хозяина!

А то я однажды возьму и завалюсь к тебе, прежде чем ты ее выпустишь, чтобы самому позабавиться с ней!

Дверь снова хлопнула. Грохот тяжелых сапог удалился.

В комнате опять стало светло. Брюс сбросил полотенца.

– Теперь тебе придется уходить через чердак, – сказал лекарь. Лицо его было белым как мел в свете лампы. – Он будет следить за входом. Ты умеешь лазить по крышам?

Я покажу тебе, куда идти, ну, а уж там ты сам как‑нибудь…

Лекарь болтал без умолку, пытаясь заглушить страх.

Его буквально тошнило от ужаса, и образы, проносившиеся в его мыслях, сказали Лоррину, отчего он так боится.

Лоррин сглотнул тошноту, подступавшую к горлу, и промолчал.

Он поспешил уйти – невзирая на то, что для этого ему пришлось карабкаться по крышам. Все лучше, чем находиться в одной комнате с человеком, мысли которого полны такими воспоминаниями…

***

Шейрена нарядилась в платье, тщательно выпачканное и изодранное. Она сама готовила его для этого маскарада.

На ногах у нее вместо туфель были огромные стоптанные башмаки, которые могли бы принадлежать Лоррину. В носки башмаков она натолкала тряпок, чтобы они не так болтались на ногах. Ее собственные изящные туфельки просто не пережили бы путешествия, про которое Рена собиралась поведать лорду Тилару. Она скажет, что украла эти башмаки у Лоррина.

Они с Меро тщательно продумали все подробности, начиная с того, как Лоррин уговорил ее отправиться с ним на утреннюю прогулку, до того, как она сбежала от брата, украв у него башмаки – как затем, чтобы не идти босиком, так и затем, чтобы помешать брату преследовать ее.

В пояс юбки вшили кармашек с двумя наборами железных украшений: один для самой Рены, другой для ее матери.

Мире отвели роль добровольной сообщницы Лоррина, которая должна была помочь ему связаться с волшебниками. А почему бы и нет? Это объясняло как ее присутствие в лодке – преследователи наверняка успели заметить, что в лодке их было трое, – так и ее исчезновение после того, как она выпала из лодки. Это объясняло также и то, почему Лоррин не отправился прямиком к волшебникам, а блуждал в глуши сам по себе: он лишился своего проводника. Если преследователям удалось подслушать, как Рена подбадривала Лоррина, все это можно будет приписать Мире.

– Готова? – спросил Лоррин. Девушка кивнула. Говорить она не могла. Меро лежал, расслабившись и закрыв глаза. Лоррину придется позаимствовать у него большую часть его магической силы, чтобы перенести Рену к границам владений лорда Тилара. Это заклятие переноса, переделанное волшебниками, которому Меро научил Лоррина, было не столь «шумным», как то, которым пользовалась Шана. Вся штука была в том, что волшебник, осуществляющий заклятие, оставался на месте и весь шум оставался при нем. В большом городе, где ежедневно используются сотни, если не тысячи заклятий, еще одна вспышка магического «шума» останется незамеченной.

Меро владел этим заклятием лучше, чем Лоррин, но зато Лоррин знал то место, куда следовало перенести Рену.

А потому он и должен был его осуществить.

Как только Меро придет в себя, он отправится к поместью лорда Тилара

– обычным, немагическим способом, – и будет ждать Рену и леди Виридину в условленном месте с лошадьми и припасами. На этом настоял Лоррин.