Старик пожал плечами:

— Конечно, возможно. На самом деле, я пойду с вами. Позднее сегодня, если вы оба сможете прободрствовать так долго. Восход солнца всего через три часа, а вы еще не ложились. Но не думаю, что вам нужно спать столько же, как и мне. Давайте встретимся в полдень. Меня после всего этого ничего здесь не удерживает. Король не заметит.

— Вы не должны быть вовлеченным в это, — предложил Кирисин. — Вы и так уже оказали нам большую помощь.

Калф засмеялся:

— Немного поздновато для меня решить не ввязываться, вы так не думаете? Куда уж больше мне увязнуть в этом вопросе? — он покачал головой; внезапно его старческое лицо стало серьезным. — Я сделал свой выбор в этом деле. Я мог бы доложить о вас Королю. Я мог бы сохранить при себе все, что узнал об Эльфийских камнях. Но мне приходится признать, что вы знаете, о чем говорите. Вы не прошли бы все это, если бы только лишь вообразили, что она говорила с вами. Я не хочу вспоминать о том, что я мог бы сделать, чтобы вам помочь, когда будет уже слишком поздно.

— Спасибо, Калф. За то, что рискуете с нами, — улыбнулась Эриша.

Его острые глаза посмотрели на нее:

— Не благодари меня так быстро, крошка. — Он жестом указал в направлении двери подвала. — Идите спать, хотя бы на несколько часов. Это дело не станет легче, если вы все время будете на ногах.

Ни Кирисин, ни Эриша не сделали никаких возражений, они поднялись и направились обратно тем же путем, каким пришли сюда, беспокоясь о начале нового дня.

* * *

Они стояли рядом во мраке за дверью, через которую Кирисин вошел в дом Беллорууса часами ранее, укрытые стеной густых кустарников, и шептались.

— Он оказался гораздо более полезным, чем я думала, — сказала Эриша. — Я знала Калфа еще будучи маленькой девочкой и никогда не слышала, чтобы он добровольно предлагал свою помощь. Он редко даже с кем заговаривает.

— Может быть, он чувствует, что это важно, — ответил Кирисин. Он с тревогой огляделся, ему не хотелось, чтобы кто–нибудь заметил их и подошел достаточно близко, чтобы услышать, о чем они говорят. — Он сказал, что сделал свой выбор. Возможно, в этом и отличие.

— Ну, он сильно рискует по отношению к моему отцу. Если отец узнает, то отправит его в ссылку. Он не будет думать дважды.

— Твой отец ничего не узнает, если мы не скажем ему.

Эриша бросила быстрый взгляд в его сторону:

— Он знает многое, что люди хотят от него скрыть. У него везде есть уши. Мы должны быть осторожными, Кирисин. Мы не можем даже рассказать другим Избранным. Никому из них. Это остается только между мной и тобой.

— Они все равно не поверили бы мне. Не поверили бы и о Эллкрис.

Они какое–то время помолчали, прислушиваясь к ночным звукам, вглядываясь в темноту. Кирисин смог услышать жалобный крик совы где–то рядом. Он смог услышать звук потока, текущего по скалам.

— Что–то беспокоит меня, — сказал он.

— Что ты имеешь в виду? — эльфийская девочка посмотрела на него.

— Я имею в виду, что что–то не так. То, как действует твой отец. То, как Эллкрис говорит нам, что нам нужно для нее сделать. То, что нам нужно для нее сделать. То, что в хрониках не хватает написанного и о синих Эльфийских камнях, и о «Путеводной звезде», — он покачал головой, расстраиваясь, что не способен объяснить лучше. — Не кажется ли странным, что нигде ничего не написано, учитывая, насколько важны Эльфийские камни?

Она взглянула на него без ответа, затем сказала:

— Может быть когда–то что–то и было записано, но было потеряно.