— Мое обоняние в пятьсот раз тоньше человеческого!

— И сейчас твое присутствие, как удар дубиной по носу!

— Я уже почти перестал чувствовать запахи!

— Бедняга! Знаешь, я тебе сочувствую!

У всех трех голов в один момент отвисли челюсти. Я продолжила трепаться дальше. Надо было протянуть время. Если уж этот змей меня не съел сразу, значит, мы просто обязаны подружиться!

— Слушай, а чего тебе людей есть понадобилось? Они знаешь, какие вредные? Вот моя мама, после очередной моей проделки говорила, что любой, кто меня съест, просто отравится!

— И ты, зная это, пришла сюда?

— Моей смерти хочешь!?

— Чтобы я отравился!?

— Во-первых, у меня просто выбора не было. Меня сюда насильно привели. А во-вторых, ты же меня пока не съел! Хочешь, расскажу, что я в детстве вытворяла? Сам убедишься, что меня кушать очень вредно!

— И что же ужасного ты натворила?

— Парня у другой девки отбила?

— Или мужа из семьи увела?

И почему все мужчины, даже Змеи Горынычи, считают, что больше женщины ни на что не годятся!?

Проще было перечислить, чего я НЕ вытворяла. На шесть змеевых ушей — по два на глупую зеленую голову — легло шесть тонн отличной лапши из раздела: «Шуточки на Ивана Купалу» и повисли намертво. Я мазала дегтем свиней, мазала смолой стулья и пол перед кроватью, расписывала ворота коровьим навозом в стиле «модерн», намертво заклинивала двери, наливала клей в валенки и лапти, ловила крыс, чтобы вытряхнуть их в трубу или запихнуть кому-нибудь за шиворот, подмешивала слабительное или рвотное в пищу, подменяла поленья из поленницы на поленья с начинкой, при сгорании которой выделялся едкий и вонючий дым, изображала привидение…

Короче, будь все рассказанное мной хоть на десятую часть правдой, меня бы скормили змею еще в первый его прилет, да еще и доплатили бы, чтобы съел. Но он пока не собирался этого делать. Змей с удобством устроился на песке, раскинув в стороны крылья и лапы, я привалилась к его боку и выдумывала историю за историей. Прожив в Новограде два дня, я неплохо узнала здешнюю жизнь и врала не краснея.

— Так что еще неизвестно, кто из нас навредил больше — ты или я, — подытожила я рассказы. — Местный правитель меня вообще хотел подарить перстоносцам в качестве политической мести, но потом пожалел, как-никак люди, зачем с ними так жестоко…

— А со мной, значит, можно?

— Я не человек, меня не жалко?

— Так меня теперь травить надо!?

— Сам виноват, — парировала я. — Ну, вот чего ты людей жрешь? Честно говорю — овцы вкуснее! Ты шашлык когда-нибудь пробовал?

— Воровать — несолидно, — пришла к выводу средняя голова. Две остальные черепушки согласно закивали.

— Так договорись о патронаже!

— О чем? — удивился змей.

— Эх ты, — посочувствовала я ящеру. — Столько лет прожил, а своей выгоды не понимаешь! Да будь я змеем, я бы их только так стригла! Смотри, ты прилетаешь и договариваешься, что тебе… на сколько тебе хватает одного человека?

— На три дня.

— Ну вот, отлично. Я так понимаю, что у тебя и еще кормушки есть?

— Есть.

— Как же без них.

— А что?

— Да ничего! Прилетаешь в тот же Новоград и говоришь — вы мне овец, например, раз в десять дней, а я за это помогаю вам отбиться от врагов! Ты же огнем плюешься?

— Еще как!

— Хочешь, покажу?

— Я могу доплюнуть почти до середины реки!

— Ну и представь себе! Ты как вылетишь над полем, как фуганешь огнем, — да от тебя все враги ломанутся, теряя по дороге части туалета! Кстати, пленных тебе же потом скормят!

— Тоже верно.