– Что о о не ждали и и?! А я вернулась!

Девица испуганно икнула и попыталась прикрыться простыней, но она никак не хотела повиноваться ей, соскальзывая с наманикюренных пальцев и позволяя детально рассмотреть все ее прелести. Я скользнула по ее долговязой фигуре оценивающим взглядом и в упор уставившись на бойфренда иронично поинтересовалась:

– Лень, и на что ты там польстился то! Ну ладно, я понимаю, если бы сиськи были больше чем у меня!

Лысик от неожиданности просунул обе ноги в одну штанину своих треников и теперь безуспешно пытался из них выпутаться, девица покраснела до кончиков ушей и бросилась к своим вещичкам, лихорадочно их натягивая. Правильно! Нечего мое добро лапать!

– Я думал, ты на работе, – ничего белее идиотского не мог выдать красный, как рак Леня, наконец, совладав со штанами.

– А я думала, ты дома меня ждешь. А оно вон чего…, – выразительно посмотрела на девицу, которая трясущимися руками никак не могла застегнуть лифчик.

Страшно тебе девица? Так тебе и надо! Ибо не фиг по чужим постелям скакать на чужих Пузатиках!

Леня успокаивающе погладил брюнетистую выдру по плечу, рискуя остаться и без лысины, потому, что я ее просто ему прожгу взглядом.

– Пускай убирается твоя швабра. Потом поговорим, – рычу я.

Язва ликует и потирает ручки в предчувствии скорой расправы над Лысиком, девица продолжает мелко трястись, а Леня неожиданно поворачивается ко мне и на полном серьезе выдает:

– Никуда она не пойдет. Мы с Асей теперь будем жить вместе. Вот так!

Не сразу врубилась, о чем идет речь.

– Ася? – тупо повторила я.

– Ася, – крякнул Лысик.

– Леня я я!!! – взвизгнула девица выпучив и без того рыбьи глазищи, явно не ожидавшая такого счастливого поворота событий. Даже трястись от счастья перестала.

Язва заткнулась и шокировано таращится на приземистого Леню, который по хозяйски притягивает к себе длинную, как каланча брюнетку.

А у меня нет слов, кроме одного:

– Трындец…

ГЛАВА 2

«Не имей сто рублей, а имей сто друзей»

Не люблю вокзалы. Совсем не потому, что они напоминают мне о доме. Дом я любила. Раньше. Когда мама была жива. Умела она, когда мне было двенадцать лет. Инсульт. Просто утром пошла на свинарку, где работала и домой не вернулась. А из районного морга сразу на кладбище.

Отец у меня был. Да только ушел он от нас, когда я еще пешком под стол ходила. Нам с матерью помогал. Мужик он в целом неплохой, но отношения все равно как то не заладились.

Опеку хоть и оформили на отца, но по факту жила я с бабушкой – сгорбленной, сухенькой старушкой, которая по вечерам учила меня вышивать, да носки шерстяные вязать, а еще страдала провалами в памяти в виду преклонного возраста. Разумеется, при таком присмотре росла я сама по себе, как сорняк на лугу. Школу прогуливала, оттого что дразнили тощей козой, уроки не делала, потому что было лень, и за мной их никто не спрашивал. В итоге школу закончила с большим скрипом и то спасибо нашей классной руководительнице, которая вовремя спохватилась и пожаловалась органам опеки. Тут то они и спохватились и силком отправили меня жить к отцу и мачехе.

В тот же год умерла бабушка. Ей просто в один день стало не для кого больше жить. А я как с цепи сорвалась, выплескивая свою боль и обиду на мачеху и отца. Дел я тогда наворотила вагон и маленькую тележку. Естественно мачеха меня стала тихо ненавидеть, а отец мечтать, когда же я стану совершеннолетней и он со спокойной совестью сможет выпроводить меня из своего дома.