|
.. Я не узнаю вас. Фельдмаршал пожал плечами, в его строгих, под нависшими бровями, глазах - едва уловимые искры презрения. Несколько мгновений смотрели друг другу в лицо. Широко открытые глаза Петра вдруг испугались. - Так что же нам делать, фельдмаршал? - растерянно спросил он. Миних вновь взял его под руку, опять повел в глубь кленовой аллеи. - Прежде всего, мой государь, спокойствие духа. Вы ж закаленный воин, вы ж друг великого Фридриха. - О да! - не поняв насмешки, напыщенно воскликнул Петр, выпятил, как индюк, грудь и проткнул тростью воздух. - Дальше, фельдмаршал... - Спасение ваше, государь, в Кронштадте: там снаряженный флот и верный гарнизон. Счастье переменчиво. Лишь бы выиграть один день. И все это ночное бунтарство в столице само собой иссякнет. А ежели б и продолжалось оно, то на вашей стороне, государь, будут грозные силы, которые могут заставить трепетать восставший Петербург... Тр-ре-петать! - с треском произнес Миних и погрозил в сторону столицы. Петр вырвался от Миниха, как с привязи щенок, и, помахивая тросточкой, помчался к толпе придворных с криком: - Господа, мы спасены. В Кронштадт немедленно отплыл на шлюпке генерал голштинского отряда Девьер и князь Иван Сергеевич Барятинский с высочайшим повелением приготовить крепость к принятию государя. А первый приказ о присылке в Петергоф военной силы в три тысячи штыков - отменить. Из Ораниенбаума подошли тем временем с развернутыми знаменами голштинские войска и небольшие русские части. Одушевленный их приходом и советами фельдмаршала, Петр впал в воинственное настроение. Велел привести отряд в боевой порядок, а свите запальчиво сказал: - Мне не подобает бежать, не сразившись с неприятелем. А вы все трусы, трусы! И Миних трус. Приказал войскам занимать высоты в зверинце, рыть окопы, выставить все пушки. От Петра утаили, что у артиллерии ядер очень мало, а картечи вовсе нет. Общее командование голштинским отрядом и русскими частями Петр поручил своему любимцу генерал-майору Измайлову. - Михайло Львович, я тебя почитаю своим другом. Будешь ли верен мне? - Буду, государь. - Клянешься ли? - Клянусь!.. Было четыре часа дня. 4 В этот час у Зимнего дворца начался маскарад с переодеванием: коптенармусы привезли в особых фурах старые елизаветинские мундиры; солдаты срывали с себя ненавистную прусскую форму, бросали каски, облачались в прежнее обмундирование. Выйдя из Зимнего еще недостроенного дворца, чтоб перебраться в Елизаветинский, что у Полицейского моста, Екатерина не узнала своих переодевшихся войск, так же шумно приветствовавших ее. В Елизаветинском дворце состоялось совещание генералитета: как быть с низложенным Петром и вообще что делать дальше? И опять спешно строчились указы, приказы, именные повеления, опять летели во все стороны гонцы. Никита Иванович Панин предостерег: - Нам страшней всего Кронштадт. Императрица тотчас собственноручно написала коротенький указ на имя адмирала Талызина, бывшего на совещании: "Господин адмирал Талызин от нас уполномочен в Кронштадт, и что он прикажет, то исполнить. Июнь, 28 дня 1762 г. Екатерина". Талызин поспешил сесть в простую шлюпку и тайно выехал в Кронштадт. |
