Эмма накинула легкую шаль и поблагодарила его за заботу.

— Мне так интересно увидеть работу локомотива мистера Стефенсона, что я не думаю о погоде, мистер Бассет. Милорд вчера выразил уверенность в том, что эта машина заменит лошадей, если только заставить ее работать как надо.

— О, лично я сомневаюсь, — пылко воскликнул Джон. — Подумайте только, лошадь может пройти повсюду, а локомотиву требуются рельсы. Я не считаю возможным покрыть рельсами всю Англию и заменить почтовые кареты и фургоны. Нет, нет, милорд слишком увлечен всякими новшествами. Но я, конечно, признаю, что многие нововведения в Лаудвотере, с тех. пор как он унаследовал его, принесли большую пользу.

— Я слышала, что в молодости милорд был повесой. Сейчас же он кажется необычайно уравновешенным и деловым человеком.

— О да, наследство изменило его, наследство и… другие вещи.

Эмма не стала спрашивать, что Джон имел в виду под «другими вещами», но подозревала, что одной из причин была его жена. Эти глубокие страдальческие морщины на его лице! Конечно, не только возможное разорение унаследованного Лаудвотера так сильно изменило его.

Тиш тянула Эмму за руку:

— Давайте поспешим, мисс Лоуренс. Я уверена, что локомотив отправится в любую минуту, и я хочу быть рядом. Папа разговаривает с мистером Стефенсоном. Кэтти сказала, что ее старший брат работал с мистером Стефенсоном, когда он еще был молодым шахтером, и тогда он был знаменит своими… — девочка озадаченно сморщила личико, — своей силой.

Разговаривая, Эмма и Тиш подошли к милорду и изобретателю. Действительно, мистер Джордж Стефенсон оказался крупным мужчиной с волевым лицом, проницательными глазами и независимыми манерами нор-тумбрийского рабочего человека. Эмма решила, что эти черты нортумбрийцев оказали влияние и на милорда.

Милорд удостоверился, что в церемонии знакомства никого не пропустил, и мистер Стефенсон подтвердил Эмме, что «Блюхер» назван в честь прусского генерала.

— Я даю имена всем своим локомотивам, — объяснил он, — как почтовым каретам, чтобы различать их.

Вскоре все было готово к началу демонстрации. «Блюхер», изрыгая клубы дыма и облака сажи, медленно пополз вверх по рельсам, потянув за собой восемь груженых вагонеток общим весом в тридцать тонн. Труба локомотива напоминала трубы шахт, которые они проезжали по дороге из Ньюкасла в Киллингворт, а двигатель, как объяснил милорд совершенно незаинтересованной леди Кларе, — просто паровой котел, положенный на бок и приводящий в движение соединенные с ним колеса.

По мере продвижения локомотива усиливались ободряющие крики из все растущей толпы шахтеров, их жен, жителей Ньюкасла и деловых партнеров сэра Томаса. Зрелище не произвело впечатления только на лорда Лафтона, леди Клару и мистера Кросса, уверенного, что все это просто еще один пример упадка времени, в котором он живет.

— Какая грязь! — скорбно воскликнул мистер Кросс, когда «Блюхер» с ревом и лязгом полз мимо них вверх по склону. — Какие грохот и вонь! Во что превратится милая наша земля, если напустить на нее это дьявольское изобретение?

Однако библиотекарь старался не критиковать слишком громко, поскольку знал, что его хозяин связывает надежды на возрождение Лаудвотера с этим чудовищем, поднимающимся по рельсам со скоростью четыре мили в час.

Именно эта цифра вызвала насмешливо-снисходительное заявление лорда Лафтона:

— Чард, дружище, все эти деньги, время и железо — только для того, чтобы тянуть вагонетки со скоростью, которую может развить любая лошадь! В чем же выгода? Нет, нет… — буквально процитировал он Джона Бассета, — все эти усилия только для того, что можно сделать гораздо проще.