— Эмме необходимы новые платья, — заявила она, смутив свою невестку, которая почувствовала себя оборванной сиротой из приюта. — Все ее вещи совсем не подходят.

— Полагаю, что твои подходят? — заметил Макон, презрительно оглядывая свою жену с головы до ног.

Люси слегка побледнела и поправила блестящий светлый шиньон на затылке. Она не смотрела ему в глаза.

— У нее совершенно другие потребности, — напряженно сказала она.

— У Эммы будет все, что ей надо, — вмешался Сайрус, и его тон положил конец перебранке между Люси и ее мужем. Они снова перестали обращать внимание друг на друга.

Затянувшийся обед наконец закончился, к огромному облегчению Эммы. Ей хотелось остаться одной, чтобы подумать о Стивене и трудностях, которые ждали их впереди, и, может быть, написать письмо Кэтлин в Чикаго.

Она уселась за стол в комнате, которую они со Стивеном, как она надеялась, скоро будут занимать вместе, пытаясь сочинить письмо и мучаясь болями, которые разрушили ее самые сокровенные мечты. Ручка двери вдруг стала дергаться. Понимая, что Сайрус, Джубал или Люси постучали бы, Эмма замерла за столом и затаила дыхание.

Эмма не сомневалась, что визитером был Макон, и не была уверена, что у него нет ключа. Все-таки в этом доме он прожил всю свою жизнь.

Ручка снова повернулась, потом раздался негромкий осторожный стук.

— Эмма, — позвал голос. Он был мужским, но слишком молодым и неуверенным, чтобы принадлежать Макону.

Она подкралась к двери.

— Натаниел?

— Да, — послышался ответ.

После минутного колебания — Натаниел даже не поклонился при встрече с ней — она отперла и распахнула дверь.

Юноша стоял в коридоре, копия юного Стивена. Ее собственные сыновья, если ей суждено иметь их, будут, возможно, очень похожи на Натаниела.

— Я совсем не имел в виду то, что сказал за обедом про Стивена, — проговорил он с несчастным видом.

Эмма отступила, чтобы впустить его в комнату, хотя на ней был только халат и волосы были распушены. Она расчесала непослушные пряди, но не стала заплетать их в косу.

— Однако, — проницательно заметила она, — вы за что-то сердитесь на него. За что?

Натаниел помолчал, кадык нервно двигался на шее, — Он не должен был убегать вот так — после того, как Мэри нашли мертвой. Теперь все думают, что он виноват.

— Не все, — сказала Эмма, складывая руки на груди. — Я не думаю, и Сайрус. Или Люси.

— Люси! — Натаниел презрительно фыркнул. — Она просто сумасшедшая. Какое это имеет значение, что она считает?

— Вы очень грубый молодой человек, — прямо сказала ему Эмма. — Не уверена, что вы мне нравитесь.

Удивительно, но Натаниел обиделся.

— Никто не принимает Люси всерьез, — сказал он, на этот раз смягчая аргументы. — У нее есть комната, в которой стоит колыбель и все такое, но нет ребенка. Всем известно, что она помешанная.

— Какая комната? — спросила пораженная Эмма.

— Там внизу. Я бы показал вам, но она держит ее запертой почти все время, — он замолчал, передернувшись. — Это странно.

Эмму заполнили жалость и сострадание. Она решила быть другом Люси несмотря ни на что.

— Ей нелегко живется с таким мужем, как Макон. Натаниел нервно провел языком по губам.

— Как только вы увидите Стивена, — хрипло сказал он, бросая взгляд на дверь, — скажите ему, что я сохранил все его вещи. Я хорошо заботился о них.

Эмма кивнула и, как только Натаниел ушел, снова заперла дверь.