Эмма кивнула и, как только Натаниел ушел, снова заперла дверь. Потом вернулась к письму. Она пошлет его как можно быстрее и положит чек на семьсот пятьдесят долларов на счет в банке.

Если Стивена осудят, ей понадобятся деньги, чтобы убежать из Нового Орлеана.

Тюрьма была ужасным местом, пахнувшим потом и гнилью. Эмма держалась за руку Сайруса, пока они ждали разрешения войти в комнату свиданий. Она твердо решила не плакать при Стивене, иначе бы разрыдалась. По совету Люси, рот и нос Эмма прикрывала носовым платком.

Когда она увидела мужа, на нем была вчерашняя одежда, но он снял пиджак и галстук. Волосы были взъерошены, потому что он часто проводил по ним рукой, а в глазах появилось затравленное выражение.

Однако при виде Эммы он улыбнулся и перегнулся через стол поцеловать ее. Она не стала говорить ему, что в ней еще не растет ребенок, сознавая, что должно быть что-то, придающее ему силы в эти тяжелые дня.

— С тобой все в порядке? — спросил он.

— Нечего говорить обо мне, — весело укорила его Эмми. — Как ты? Они не обижали тебя?

Стивен покачал головой, но Эмму это не успокоило. Он сел по другую сторону длинного обшарпанного стола, которым отделялись посетители от заключенных. Эмма и Сайрус последовали его примеру.

— Я делаю все, чтобы вытащить тебя отсюда, мой мальчик, — успокоил Сайрус внука. — То, что ты убежал тогда, затрудняет дело.

Стивен крепко держал руки Эммы на столе, и ему явно было трудно отвести от нее глаза даже для того, чтобы ответить деду.

— Если меня осудят, дедушка, — сказал он, — я хочу, чтобы тогда Эмма уехала первым же поездом на север. Понятно?

Эмма выпрямилась на стуле.

— Вас никто не осудит, мистер Фэрфакс, — твердо сказала она. Привычка официально обращаться на людях к Стивену возобладала. — Вы невиновны.

— Это не всегда имеет значение, — возразил Стивен, еще крепче сжимая ее руки. Его глаза внимательно вглядывались в нее. — Ты уверена, что здорова? Ты выглядишь больной.

— Конечно, она бледна, — проворчал Сайрус. — Ее любимый заперт в каталажку.

Улыбаясь впервые после приезда в Новый Орлеан, Эмма сказала:

— Тебе привет от Натаниела. Он говорит, что сохранил все твои вещи.

Стивен позволил себе грустно улыбнуться.

— Так он простил меня?

Сайрус вмешался, фыркнув:

— Простил тебя? Он Фэрфакс. Мне кажется, он не простит, пока не побегает за тобой с плетью, а ты не отколотишь его.

Эмма моргнула, и Стивен снова сжал ее руки.

— Я могу справиться с Натаниелом, — напомнил он ей.

Сзади к Стивену подошел охранник и, бросив на Сайруса почтительный взгляд, он, тем не менее, грубо сказал заключенному:

— Свидание окончено, Фэрфакс.

Стивен медленно встал. Он подержал руки Эммы, проводя большими пальцами по ее пальцам, потом повернулся и ушел.

Сердце Эммы, когда-то в первый раз разбитое в сиротском поезде, треснуло по зажившим ранам. Сайрус нежно взял ее под руку и вывел.

— Я не смогу это вынести, — рыдала она в карете. Сайрус прижал ее голову к своему плечу и поглаживал по спине.

— Ну, ну, Эмма, дорогая. Ты вынесешь, потому что должна. Твой муж полагается на тебя.

Эмма кивнула, но не перестала плакать.

— Я по-настоящему гордился тобой, — успокаивал ее Сайрус. — Ты прекрасно держалась для янки.

Эмма отодвинулась, чтобы посмотреть ему в лицо, и засмеялась.

— Вас очень тревожит, что ваш внук женился на северянке? — спросила она, немного оправившись, когда рыдания сменились сопением.