|
Или потому, что они уже занимались любовью сами с собой. Почему бы не попробовать сыграть этот мотив в четыре руки вместо двух? Эммануэль рассмеялась: - Вот типичная школьная философия. А истина заключается в том, что женское тело прекрасно и желанно само по себе для всех человеческих существ, не только для мужчин. Любой здоровый человек знает это почти инстинктивно. А те женщины, которые стараются не обращать внимания на чары женщин, или попросту фригидны, или боятся признаться себе, что на них действует иго социальных условностей и табу. Так или иначе - они инвалиды. У них ампутирована огромная часть их существа. - Вообще пол ампутирован, - прибавила Мари-Анж. - Правильно, и они никогда не узнают, что такое любовь. Если вы не любите себя, не любите свой собственный пол, то кто же может полюбить вас? Появление чая на некоторое время прервало этот занимательный разговор, но вскоре предмет беседы снова выплыл на поверхность. Одна реплика Мари-Анж о вкусе дала Эммануэль удобный повод развить эту мысль: - Вот как обстоит дело с лесбийской любовью. Прежде всего это вопрос эстетики. Если вам не нравятся красивые женщины, у вас просто нет вкуса. Анна-Мария должна бы понять, что с тех пор, как она ушла из Школы искусств, она все время проваливается на экзаменах. - А я очень люблю красивых девушек! Но только по-нормальному. Почему вы все время утверждаете, что гомосексуальность естественна? - Более естественна, как мне кажется, чем любовь к Святой Деве. Не обращая внимания на оскорбленный вид молодой католички, Эммануэль двинулась дальше: - Разве вы не говорили мне, что ваш художнический взгляд никак не должен ограничиваться рамками "нормального"? Я-то всегда считала, что цель искусства - открывать новые перспективы. - Но должна же я отличить божественное от дьявольского! - О, не надо мне говорить, что вы и в самом деле верите в дьявола: Бога вполне достаточно. Во всяком случае, почему вы верите или в одного, или в другого, а не в обоих одновременно? Я, например, никому не могу отдать предпочтения. Аргументы Анны-Марии иссякли. А Эммануэль продолжала развивать тему, перескакивая с лесбоса на теологию и обратно, и возражать ей было невозможно. Вдруг она остановилась: "Минуточку, я сейчас вернусь!". Она вернулась с большой толстой книгой, на обложке которой были изображены многочисленные геометрические узоры разного цвета. - Вот здесь то, что вы, я уверена, поймете... - Мондриан? - Он самый. Вот здесь: "Чистая красота - это то же самое, что порыв к божественному в прошлом". Анна-Мария ничего не ответила. Эммануэль положила книгу. И тут раздался тоненький голосок Мари-Анж: - Скажите мне, не потому ли вы стали такой красивой, что влюблены в Эммануэль? Анна-Мария и Мари-Анж остались обедать. За столом Жан рассказывал: - В старые времена кхмеры приводили в храм Ангкора своих дочерей, и монахи главного святилища лишали их невинности. Девочкам было не больше десяти лет. Только в бедных семьях случались девственницы постарше, потому что этот ритуал дорого стоил, и бедняки могли совсем разориться. Монахи использовали либо собственное копье любви, либо палец. Кровь дефлорации они смешивали с вином, и вся семья смачивала этой священной жидкостью губы и подбородок. Каждому монаху полагалось не больше одной девочки в год. А потом, когда девочки вырастали и достигали брачного возраста, женихи выбирали их тоже в Ангкоре: девицы купались в священном озере, и женихи видели их наготу и могли как следует оцените физические достоинства будущих жен. |
